Утешительный приз

– Не могу сказать, что это мой конек, – призналась она, промазывая малиновым муссом белые коржи. – Я объяснила это своей клиентке. Даже дала ей адрес пекарни, с которой часто сотрудничаю. Но она настояла.

– Должно быть, она доверяет вам.

– Я думаю, что она просто решила не морочить себе голову. Она очень занятая женщина, – подчеркнула Эмили. – Она говорила мне это едва ли не при каждом нашем разговоре. Я даже удивилась, зачем в таком случае она решила завести ребенка. – Эмили добавила еще один корж. – Я тоже занятая. Может быть, даже еще больше, чем она, судя по словам Бэбс, которая с ней знакома и которая утверждает, что она вообще нигде не работает. Но я знаю свои возможности и умею выстраивать приоритеты.

– Не хотите ли вы сказать, что никогда не выйдете замуж и не родите детей? – спокойно спросил Мадэни.

Этот простой вопрос, заданный в тот момент, когда Эмили только начала трудиться над вторым слоем, застал ее врасплох. Она остановилась на полпути и взглянула на него. Он внимательно наблюдал за ней.

– Не скажу, что никогда, но мне кажется это сомнительным. А поскольку, как я представляю, воспитанием детей должны заниматься оба родителя, наверное, у меня не будет детей.

Эмили уже смирилась с тем фактом, что ее карьерные планы несовместимы с долгосрочными отношениями и родительскими обязанностями. Или думала, что смирилась… Но, сказав это сейчас Мадэни, она почувствовала глухой стук в своей груди. Раньше ей казалось, что это правильно, но сейчас Эмили почувствовала себя обманутой.

– Вы так решили из-за Бенедикта? – спросил он.

– И да и нет. – Эмили закончила подравнивать корж и отложила нож в сторону. – Дело в том, что я часто занята по вечерам и почти все уик-энды. Рид не хотел, чтобы моя карьера была успешной в том числе из-за моей постоянной занятости.

Мадэни буркнул что-то на своем родном языке. Ее губы дрогнули.

– Да, я знаю. Рид – первостатейное ничтожество.

– Фраза, которая вертелась у меня на языке, немного более точная, – сухо сказал Мадэни. – Он испугался вашего успеха. Ваш успех умаляет его мужское достоинство.

Она широко улыбнулась:

– Я поняла это сейчас.

– Он не заслуживал вас, Эмили.

Ее улыбка погасла. Мадэни сказал это с такой искренностью, с такой уверенностью, что ей захотелось плакать. Она медленно выдохнула:

– Хотя в одном он был прав. Я в большой степени замужем за своей работой и буду в таком состоянии в ближайшем будущем.

– Даже когда откроете «Мерит»?

Он сказал к огда, а не если.Боль в ее груди из глухой стала колющей. Мадэни верил в нее! Он понял, что ее ресторан не был какой-то блажью.

– В особенности тогда. По крайней мере, на первых порах. – Она натянуто засмеялась. – А как насчет вас? Ваша работа требует частых поездок. Это должно плохо отражаться на ваших отношениях… с женщинами.

Тут Эмили пришло в голову, что она не имеет совершенно никакого представления о личной жизни Мадэни. У него могли быть отношения с кем-то. Отношения, черт возьми! У него даже могли быть жена и дети там, в Кашакре. «Нет, – сказала она себе. – Он бы упомянул уже о них, особенно после того поцелуя».

– Как вы думаете, вы женитесь когда-нибудь и заведете семью?

– Да. Я женюсь. – Его тон был решительным и странно печальным. Выражение лица – почти мрачным.

– Ну зачем же с такой «радостью» говорить об этом? – поддразнила она, надеясь поднять ему настроение.

Но тон его был не менее зловещим, когда он ответил:

– Я сделаю то, что обязан сделать. – И Мадэни сменил тему: – Вы звонили туда по поводу своего ресторана?

Эмили хотела сразу же позвонить в агентство по продаже недвижимости. Только тот факт, что это было вечером в воскресенье, остановил ее. К утру понедельника реальная действительность слегка умерила ее пыл. Она была не в том положении, чтобы купить или арендовать это помещение. Зачем же было заставлять сотрудника агентства понапрасну тратить время?

– Нет. Должно пройти еще не меньше года, пока я накоплю достаточную сумму, чтобы обратиться в банк. Только тогда я смогу рассчитывать на выдачу кредита.

Мадэни нахмурился:

– А как насчет инвесторов?

Она начала промазывать еще один корж.

– Я думала об этом варианте. Хендерсоны даже говорили, что могли бы дать мне в долг, но я предпочитаю подвергать риску только себя. Точнее, себя и банк.

Он нахмурился:

– Ну а как же это здание? Вы сказали, что место прекрасное и площадь идеальная.

Да, она так говорила и сейчас так думает.

– Это прекрасное место для «Мерит», и здание мне очень нравится, но… – Она отложила лопаточку в сторону и вздохнула. – Я почти пожалела, что нашла этот дом. Оттого, что он доступен, а я не могу приобрести его, мне еще тяжелее. Понимаете?

– Понимаю. Еще как. – Его взгляд был напряженным и мученическим. – Я тоже нашел нечто особенное. То, что страстно хочу и не в состоянии иметь. – Он протянул руку, чтобы заправить ей за ухо выбившуюся из хвостика прядь и почти про себя пробормотал: – А устоять не в силах.

У Эмили пересохло во рту, а ноги стали ватными. Нет, не мог же он иметь в виду…