Утешный мир

«Я Настя. Я ужасно любопытная. Если меня поманить: ой, там так классно-интересно! – я сначала туда побегу, а уже потом начну думать. Остановиться и подумать – ух, как это для меня трудно! Но я и сама могу много чего организовать; главное, чтобы это было весело и прикольно. Ненавижу, когда ноют и говорят, что им скучно! Возьми и сделай! Я сама всегда так и поступаю. Я всегда могу себя развлечь. И других, таких же как я, а с занудами я не общаюсь. У меня миллион приятелей и приятельниц, которым я могу позвонить, и мы всегда найдем, чего вместе замутить. Вот если нужно долго сидеть и делать что-то однообразное – это меня сразу выбешивает. Это я не могу, точно! Это не для меня, тут я проиграю, можно даже не начинать. В любой компании я заметна. Я не красавица, совсем нет, у меня огромный рот и оттопыренные уши (может быть, я потом сделаю пластику, а может, и не буду), но у меня есть свой стиль, я очень заразительно смеюсь и знаю много забавных историй. Я нравлюсь и мальчикам, и девочкам. Мне нравится флиртовать. Меня всегда везде зовут. Я бы хотела иметь хотя бы одну задушевную подругу, но вот тут у меня как-то не складывается. Я слишком «бабочка», наверное, я плохо чувствую других людей «в глубину», за пределами вечеринок, «Вконтакте», моды и развлечений. Это то, с чем мне нужно работать, и я все время собираюсь, но жизнь такая разнообразная, так хочется всего попробовать, что я все время отвлекаюсь и плюю на все свои серьезные планы. Но когда-нибудь я непременно… Я не способна поддерживать порядок, но иногда я просто обожаю прибраться, все вылизать, сесть и минут пять любоваться, как оно все здорово. Потом опять наступает бардак, и это выше моих сил. Мои любимые цвета – розовый, малиновый и лимонно-желтый. Я совсем не жадная, приятельницам достаточно попросить, и я все отдам. Сама я могу носить чужую одежду и пользоваться чужой косметикой, я всегда готова к приключениям. Кажется, это называется легкомыслием. Но я совсем не хочу стать «тяжеломысленной». У меня было много влюбленностей и романов, но еще ни одной настоящей любви. То есть я так думаю, что, если она со мной случится, я ее узнаю. Но может быть, и нет, ведь я не очень наблюдательная и внимательная – и к себе, и к другим. В детстве мне даже врач в карточке написала: «синдром дефицита внимания». А бабушка думала, что это значит, что мне недостаточно внимания уделяют в семье, и сердилась на врача. Это было очень смешно, и я ее целовала и успокаивала: это я сама невнимательная, а вовсе не они. Но я бы хотела полюбить по-настоящему, и чтобы меня полюбили. Я люблю людей, природу и животных. Они такие милые; может быть, я даже стану ветеринаром. Или хозяйкой салона для стрижки собачек. Мне не хватает якоря, меня носит по волнам. Но носиться по волнам так прикольно, а стоять на якоре так скучно…»

Мой сын бросил институт

– Пожалуйста, вы ведь меня примете? У меня ребенок уже большой, а у вас детская поликлиника, я понимаю, но мне очень надо, пожалуйста. Мы у вас были когда-то, много лет назад, два раза, но вы не помните, конечно. Пожалуйста…

От заискивающих ноток в голосе женщины (она стояла в коридоре и не переступала порог) мне стало неловко. Я молча и приглашающе махнула рукой и через предбанник ушла в кабинет. Она последовала за мной.

«Наверняка какая-то очень серьезная проблема», – подумала я. Может быть, что-то такое, о чем тяжело и стыдно рассказывать. Выбрала психолога, которого уже видела когда-то, хоть как-то представляет его (то есть мои) реакции, так субъективно легче. Ей самой неловко, вот она эту неловкость наружу и проецирует – обычное дело. Лишь бы не наркотики – с этим я работать совсем не умею, придется сразу отправить восвояси.

Женщина между тем уселась в кресле и как-то очень сноровисто вынула из сумочки и положила на колени пачку одноразовых носовых платков. «Либо плаксива по природе и давно знает об этом, либо я не первый психолог, к которому она обращается». Подумав так, я решила ничего ей не предлагать и подождать, пока она сама заговорит.

– Вы знаете, у меня такая огромная проблема – мой сын бросил институт, – сказала женщина.

– Ага, – сказала я. Особой (а уж тем более огромной) проблемы я в этом пока не видела. Ну бросил и бросил, бывает. Может, он ему просто не понравился. Или не справился с программой. Неприятно, конечно, но не конец света.

Женщина молчала.

– Речь идет о дальнейшей профориентации? – поинтересовалась я. – Парень сидит в коридоре?

– Нет, я пришла одна.

– Институт был по выбору вашего сына?

– Нет, так нельзя сказать. Он просто согласился. Его к концу школы в общем-то ничего, кроме компьютера, не интересовало.

– Ну, расскажите подробнее.