Утешный мир

– Садитесь и рассказывайте, – дружелюбно улыбнулась я. – Сейчас во всем разберемся. – Они сами стесняются, это очевидно. Так что уж я-то наверняка должна демонстрировать уверенность. – А ты иди пока, поиграй. Видишь, вон там в углу – кубики, пирамидки, машинки. Их все можно брать.

Ребенок посмотрел на меня с удивлением, но ничего не сказал и остался на месте. Может быть, у него задержка развития речи?

– Он у нас это… как бы это сказать… ну, Филиппок, в общем, помните? – мужчина взглянул на меня с надеждой.

Я вспомнила рассказ Льва Толстого про крестьянского мальчика, который сам пошел в школу, но сказать ничего не успела.

– Я Толстого не люблю, – сказал мальчик. – У него рассказы скучные. Мне больше Некрасов нравится. «Мороз-воевода» – мое любимое. Хотите, прочитаю?

– Эдик, не надо! – быстро сказала мама и, извиняясь, улыбнулась мне. – Ему действительно нравится Некрасов, и он знает наизусть практически всю поэму. И еще много всего. И очень любит декламировать. Если начнет, его потом будет не остановить – обижается.

– Ага, – кивнула я, чтобы хоть как-то отреагировать. С развитием у Эдика явно все было в порядке. Даже слишком. Но с чем же они ко мне пришли?

– Мы инженеры, – сказал отец. – И не разбираемся в педагогике. Мы думали, он будет играть в машинки, в солдатиков, потом с мальчишками во дворе, потом в школу пойдет…

– Я, наверное, хотел бы в школу, – доверительно сообщил мне Эдик. – Но туда, представляете, глупость какая – только с семи лет берут!

– Он умеет читать, считать, писать, – сказала мать. – Пишет печатными буквами, письменные ему пока не очень даются. Почти не играет и не играл никогда. Разговаривать любит со взрослыми. Все время требует новых книжек, в основном познавательных. Составляет свои энциклопедии в толстых тетрадках, с картинками. Там какие-то реальные и выдуманные сведения, люди, животные – вперемешку. Мы просто не знаем, как к этому относиться. Это вообще норма или как? – И вдруг, совершенно для меня неожиданно: – Витя, заткни ему уши!

Прежде чем я успела отреагировать, папа сноровисто и явно привычно взял головку сына в свои большие ладони. Эдик не пытался вырваться и очень внимательно наблюдал за материнской артикуляцией. «Вполне возможно, что читает по губам, – подумала я, – дети в этом талантливы, а случай для него явно не первый».

– У матери мужа – шизофрения, – быстро сказала женщина. – Она жива, периодически лежит в больнице, принимает лекарства, живет с Витиной старшей сестрой. Витю с сестрой в основном воспитывали отец и бабушка. Мы слышали, что это бывает наследственным, поэтому очень волнуемся. Извините нас за эту сценку, но нам совсем не хочется, чтобы Эдик знал и сейчас же взялся за изучение психиатрии, хотя вообще-то медицинский педиатрический справочник (я им пользовалась, когда он был младенцем и болел) – уже его любимая книжка… Витя, я все сказала, отпускай его!

Отпущенный Эдик не сделал ни шага и продолжал с интересом прислушиваться к нашему разговору.

– В общем, так: чего нам с ним теперь делать-то, чтобы не навредить? – Витя взял быка за рога.

Озвученное наличие бабушки с шизофренией позволило мне полностью осознать проблему и свою ответственность.

– Давайте я сейчас с Эдиком поговорю, а потом подумаю, и вы придете еще раз, уже без ребенка? – предложила я. – Он в садик ходит?

– Конечно, давайте! – охотно согласились родители. – В садик ходит, и это еще одна проблема. Все воспитатели хором говорят, что ему там просто нечего делать. Он целыми днями сидит возле нянечки и, пока она убирается или моет посуду, пересказывает ей различные сведения из прочитанных энциклопедий или вслух читает стихи. Ей нравится, но вы же понимаете…

– Да, понимаю…

Мне Эдик тоже кое-что пересказал. Но не отказался и меня послушать – я ему рассказала что-то из своей научно-университетской жизни, он слушал с интересом и в завершение беседы радостно меня уверил, что, как только разберется со школой, сразу же пойдет учиться в университет.

Когда родители Эдика пришли ко мне во второй раз, они передали мне от Эдика (в знак симпатии) нарисованную им для меня схему эмбрионального развития какой-то фантастической крокозябры, от яйцеклетки до прохождения последнего метаморфоза (Эдик запомнил мою биологическую специальность – эмбриология).

– Развитие сильное, но однобокое, – сказала я родителям. – Если эти мозги все время кормить энциклопедиями, которых они просят, то не знаю, что будет. Могут и вправду перегреться.

– Ага, точно, – сказали родители. – Но чего же делать?

– Надо потихоньку запускать в рост и все другие стороны. Если где-то что-то прибавится, то где-то что-то непременно убавится. Сейчас обсудим, как это сделать.

– Но он будет нормальным? – с тревогой спросила мать.

– Скорее всего, да. Статистика – за вас, – ответила я. – И давайте начнем с симпатичной нянечки – пусть он не только читает ей стихи, но и помогает в уборке.

* * *