Утесы Бедлама

– Почему я не рассказал иностранцам о наших редких и уважаемых святых, которые прибыли из места, которое я поклялся держать в тайне? Ты поверил мне, лишь когда одна прошла перед тобой? Я не могу заставить их ходить. Они почти никогда не ходят. Что я должен был сказать, чтобы вы не посчитали меня очередным ненормальным индейцем? Я и так произвел плохое впечатление, пытаясь удержать вас подальше от границы. Если бы я объяснил, что маркайюк настоящие, вы бы и слушать меня не стали. Я не мог доказать, что они живые. Разве что подтолкнув одного из вас за соляную черту, а они не медленные. – Рафаэль обернулся. – Особенно она. Она молода.

Я хотел возразить, потому что в глубине души был о себе более высокого мнения, но Рафаэль был прав.

– Кто они? – наконец спросил я.

– Просто люди.

– Но они все время находятся в лесу. Они почти не двигаются, как…

– Как деревья. Им не нужно двигаться. Они двигаются, если хотят. Только это бывает редко. – Рафаэль помолчал и добавил: – Но… мы справимся. Нам лишь нужно держаться подальше от них.

– Сколько нам осталось идти?

– Немного. Пару миль.

Я хлопнул его по руке.

– Кстати, отличная работа.

– Что?

– Ты знал, что они разозлят маркайюк.

Для человека, который так успешно снизил шансы нападения на нас, Рафаэль не выглядел довольным.

– Лучше бы это был не Мартель.

Я не знал, действительно ли он так считал или лишь пытался вселить в меня уверенность.

– Если он все еще здесь, это ненадолго. Но… пули ранят их?

– Нет.

– Значит…

– Верно, – кивнул Рафаэль.

Оставшийся путь мы шли под гору. Местами в земле попадались ступени, даже опутанные плющом обломки домов и башен, но людей не было.

Неожиданно мы вышли к реке. Я не ожидал увидеть солнечный свет или ощутить тепло. Мы спустились в тропические леса, и за бурлящей рекой росли самые разные деревья, только не хвойные. Корни хлопковых деревьев, по которым бегали большие обезьяны и прыгали зеленые попугаи, опутывали берег реки. В тени их крон возвышались цинхоны калисайя, с которых еще ни разу не снимали кору. Из-за своего невзрачного цвета они напоминали чопорных европейцев посреди сияющих джунглей. Я дернул Рафаэля за рукав и показал на деревья, затем обнял его и прижал к себе. Он рассмеялся.

Внезапно кто-то мягко схватил меня за плечо. Мартель был сильным, и я едва не ударился об его грудь.

– Так-так, – воскликнул он, и Рафаэль резко обернулся. Я никогда не видел, чтобы кто-то выглядел более беспомощно.

– Отпусти его, – велел Рафаэль.

– Я отпущу его, как только мы вернемся в Бедлам. Пойдемте.

Я закрыл глаза, почувствовав дуло револьвера у головы. Оно было холодным.

– Нет, не отпустишь.

– Конечно, отпущу. Веди нас обратно, мой дорогой.

– Ты не можешь стрелять в пыльце.

– Я не буду стрелять в пыльце. Я выстрелю в его голову.

Секунду Рафаэль стоял неподвижно. Затем он подошел к нам. Мартель оттолкнул меня в сторону, пропуская его.

Я медленно выдохнул и почувствовал его руку, которая поднималась и опускалась вслед за моими ребрами. Мартель был сильным, но относился к жизни легкомысленно. Его револьвер был старым и громоздким. Я не представлял, что такие револьверы могли делать в американских мастерских, славящихся своей небывалой аккуратностью. С подобным оружием Мартель не сможет застрелить Рафаэля с дальнего расстояния.

– Вблизи вы выше, – заметил он в своей привычной дружелюбной манере.

– Я знаю. Я тоже забыл об этом. Забавно, вы не находите?

Мартель рассмеялся. Я ударил его локтем в живот и выбил револьвер из рук. Он пошатнулся, и я уложил его на землю, прижав колено к его спине. Он был сильнее меня, и стоило бы проявить великодушие и дать ему пару секунд, чтобы он воспользовался шансом. Но я не был уверен, что смогу долго продержать его и что Мартель действительно не нарушит свое обещание не стрелять в пыльце. Я сорвал веревку со своего запястья и начал душить его. Вскоре он перестал сопротивляться. Я выпрямился, чувствуя, что руки свело от боли. Рафаэль медленно подошел ко мне.

– Он мертв?

– Думаю, да. – Я потер следы веревки на своих руках. Мои пальцы одеревенели из-за нехватки крови. Чувствительность вернулась не сразу. Сглотнув, я почувствовал, как воздух царапнул горло. Почти все это время я не дышал. Мир резко нахлынул на меня – шум леса, звук собственного дыхания в ушах. Звуки были слишком громкими. Теперь Мартель не походил на человека. Скорее он казался талантливо выполненной скульптурой. Что-то странное запульсировало под моими легкими, и я почувствовал себя как человек, который только что проделал волшебный трюк, выбрав для него Мартеля.

Я снова потер руки. Боль стихла. Убивать было не сложно. Как и в тот момент, когда я понял, что Рафаэль не собирался пристрелить меня, будущее приобрело странный новый масштаб. Всего несколько секунд назад Бедлам и Рафаэль были в опасности из-за Мартеля, и это казалось неисправимым.

Рафаэль опустился на колени рядом со мной. Он не дотронулся до Мартеля.

– Да. – Он склонил голову, не поднимая взгляд. – Мне жаль. Я никогда не делал ничего более бесполезного.

– Ты не мог ничего сделать.