Утоли мою месть, пуля

В общий коридор он вышел через двое суток, натянул на себя что-то вроде просторной пижамы и, прижимая ладонь к правому, занывшему от резких движений боку, двинулся на прогулку. Двери, двери, все плотно закрыты, за ними тишина, лишь кое-где слышится музыка или раздаются приглушенные голоса. «Общаться… – Илья брел к концу коридора навстречу встревоженной женщине в белом. – С кем тут общаться, вымерли все. Кому я нужен…» Он улыбнулся медсестре, отмахнулся от помощи и вышел в холл. Посидел в кресле, передохнул и поплелся к входной двери, уселся на скамейку у входа, подставил солнцу лицо. Тепло как, а ведь еще только середина мая, но травка вовсю зеленеет, птички поют, цветы благоухают. Словно и не в Москве, а в сотне километров от мегаполиса оказался, на богатой старой даче. Причем совершенно пустой, ни одной живой души на горизонте. Хотя нет – показался кто-то в белом и пропал за кустами, наверное, из персонала кто-то. Тоже, что ли, пойти пройтись, палата уже осточертела до невозможности. Как и мысли – они грызли не хуже боли в простреленных мышцах, Илья уже несколько раз всерьез собрался вызвать медсестру и попросить у нее снотворное, но пока обходился. Он поднялся на ноги и, прихрамывая на правую ногу и прижимая ладонью повязку на животе, поковылял по чисто выметенной дорожке в сторону яркой клумбы и скамейки за ней. Так и полз минут сорок с лавки на лавку; посидит, дух переведет и дальше к цели – резной крыше деревянной беседки рядом с небольшим прудиком. И рыбы в нем, похоже, навалом, даже отсюда плеск воды слышится, словно карпы или сазаны хвостами бьют и резвятся, потому как брачный сезон в разгаре. Странно, что лягушек не слышно, весна без их концерта не весна…

Илья поднялся с промежуточной скамейки и поплелся дальше, обогнул инсталляцию из поросших декоративным мхом и лишайником камней, вышел на финишную прямую. Вон она цель, прямо по курсу – романтическое хлипкое резное строение. Дойти, посидеть минут пятнадцать, и можно ползти обратно – голова снова начинает гудеть, и шов побаливает, программу на сегодня он выполнил, надо отлеживаться. Вода в пруду плеснула особенно громко, Илье показалось, что он слышит чей-то вскрик. Присмотрелся, вытянул шею – точно, это не карпы в экстазе бьются, это млекопитающее отряда приматов заплыв устроило. Вернее, не заплыв, а паническое барахтанье, лупит руками по воде и орет так, что даже комары разлетелись. «А они тут точно психов не держат? А то был я недавно в одном санатории…» Илья направился к выложенному камнем бортику, перегнулся через него. Точно, примат, по виду самка, лет… не понять сколько – мокрая, вся водорослями облеплена, лицо закрывают мокрые черные пряди волос. И уже не орет, а пузыри пускает, силенок не осталось, что неудивительно, откуда в этой тощей тушке силам взяться. Руки-ноги как у кузнечика, зато показавшаяся над водой облепленная мокрой одеждой верхняя часть тела достойна самого пристального внимания. Но показалась ненадолго, быстро ушла в мутную зеленую воду, причем вместе с макушкой хозяйки.

«Такую женщину надо смотреть целиком!» Илья сел на бортик, схватил девицу за волосы и дернул вверх. Та взмыла, как поплавок, разинула рот, но не заорала, отплевалась для начала и только потом выдала что-то дрожащим от стресса визгом.

– Сюда греби! – Илья не отпускал ее до тех пор, пока тощие лапки с длинными розовыми ногтями не вцепились в бордюрный камень, а сама она, как русалка, не выползла на берег.

Илья бесцеремонно оглядывал спасенное существо – лет ей под тридцать, лицо тонкое, брови вразлет, нос заклеен мокрой сбившейся повязкой, под глазами сине-желтые пятна, губы, слава богу, без силикона или прочих наполнителей. Подождал, пока девица придет в себя, поднялся на ноги, опираясь рукой на бортик, и спросил:

– Поплавать захотелось? Вроде не жарко, да и бассейн фиговый. Захлебнулась бы на фиг, а потом бы тебя рыбы сожрали. Есть тут рыбы?

– Есть, – кивнула спасенная. – Большие, много. Я их покормить хотела, но голова закружилась, и я упала. А плавать не умею.

И тоже встала – коленки дрожат, с одежды ручьем течет. Она пыталась поправить мокрую повязку на лице, но вместо этого оторвала ее, показался красный, жутковато распухший, как после прямого попадания кулака, нос.

– Рыб, что ли, никогда не видела? Тоже мне, нашла аквариум. – Илья посмотрел на небо. Кажется, дождь собирается, и ветерок поднялся, надо в палату возвращаться. Оглядел еще раз девицу с ног до головы, развернулся и поплелся обратно. Тут над головой грохнуло так, что девица за спиной взвизгнула, раздались торопливые шлепки мокрой обуви по плиткам, небо впереди расколола ослепительно синяя ломаная черта, взвыли сигнализации припаркованных у входа в клинику машин. «Не успею!» Илья, как мог, торопился следом за девицей и действительно не успел. В небе в этот момент открыли кран, хлынуло так, что до беседки он словно вплавь добирался. Вполз, рухнул на лавку и с минуту дышал, как старый пес, пытаясь восстановить дыхание.