Утоли мою месть, пуля

– Я даже детей от него хотела, – проговорила она. – Но бог действительно все видит. Какое счастье, что моя мечта не сбылась. – Она даже попыталась перекреститься, но опустила руку, помолчала, потом заговорила вновь: – Меня все устраивало, я не требовала ни яхт, ни дорогих машин. Выезжала только с его охранником по магазинам да в монастырь.

– Куда? – Илья не сразу сообразил, о чем идет речь.

– В монастырь, – повторила Рита. – Это недалеко от Москвы, километров семьдесят по Ярославскому шоссе. Там жил его брат Вадим, я навещала его, Валерка не возражал.

Семьдесят километров от Москвы, ну да, все верно. Он и сам не так давно наведывался в те края, в санаторий, как выразилась завотделением подмосковной психбольницы. На «медбратьев» посмотрел, с персоналом пообщался. Значит, на верном пути был, да высшие силы в последний момент оборотку включили, пришлось выметаться.

– Брат Меркушева живет в монастыре? – заинтересованно переспросил Илья. – Он что – монах? Отшельник?

– Нет, он больной, у него шизофрения или что-то подобное. Его лечат…

– Постом и молитвами? – не сдержался Илья, губы Риты нехорошо дрогнули, она ничего не ответила. В дверь комнаты постучали, но женщина не реагировала, прикрыла глаза и вроде собиралась с духом. Прошло с минуту, пока она вновь не заговорила:

– Да, там много таких… убогих, за них платят родственники, если не хотят сдавать их в обычную лечебницу. И в тот день я тоже была у Вадима, в тот день, когда все произошло.

Илья только-только собрался задать ей этот вопрос, но сделал вид, что его тут вообще нет, старался не напоминать о своем присутствии. Рита говорила словно сама с собой, еще раз заново переживала день, разделивший ее жизнь на «до» и «после». Она приехала в «санаторий», «брат»-надзиратель привел Вадима, они втроем пошли прогуляться. Все было как всегда, все как обычно – шизофреник нес какую-то чушь, таращился на паломников и периодически принимался орать во всю глотку молитвенные песнопения.

– Мы шли мимо памятника, там есть такой, из черного мрамора, это могила какого-то бандита, я толком не поняла. Мы сто раз ходили мимо, и что с Вадимом случилось в тот день, я так и не поняла. И уже никогда не узнаю.

«Помню!» – едва не вырвалось у Ильи, он прикусил язык и кивнул женщине, давая понять, что внимательно слушает ее. Снова пауза, лай собаки во дворе и стук в дверь. Рита вскинулась, заторопилась, заговорила шепотом, отчего ее речь снова стала несвязной, Илья едва мог разобрать сказанные ею слова.

– Вадим увидел женщину, она стояла рядом с оградой и крестилась на памятник. Обычное зрелище, но Вадима как подменили. Он кинулся к этой женщине, перепугал ее до полусмерти, да и нас тоже, орал, выл, пытался вцепиться ей в волосы. Мы кое-как оттащили его, повели в дом, послушник ушел за батюшкой, а я осталась с Вадимом. И он рассказал мне… Он убил свою мать! Рассказал подробно – как изгонял из нее бесов, оглушив сначала, а потом лил ей в рот святую воду, пока мать не захлебнулась. Как прибежала и вмешалась сиделка, тоже «одержимая», как ей тоже пришлось до смерти нахлебаться воды. И как сидел рядом с трупами три дня, ожидая, что они воскреснут, как и положено, в третий день. А потом его нашли. Всех нашли – и Вадима, и трупы обеих женщин.

Странно, но Илья ничего не почувствовал – ни ненависти, ни отвращения, ни ужаса. Подумал только, что надо бы дополнить «досье», но теперь это невозможно. Ноутбук давно вывернула наизнанку СБ Меркушева или лично Тынский, полковник-головорез.

– И вы ему поверили? – проговорил Илья. – Шизофренику?

– Нет, – ответила Рита. – Не поверила, но очень испугалась. Я сразу уехала, а дома… Часа два я не решалась начать разговор, а потом спросила у Меркушева, вернее, рассказала ему все, что узнала от Вадима. И все… – Она провела рукой по волосам, поправила заколку и теперь тоже смотрела на море.

Теперь понятно, почему в Матрице он не нашел ничего о матери Меркушевых, смерть женщины обставили как естественную, а ее сына-убийцу упрятали сначала в ду́рку, а потом в монастырь. Валерка уже мог себе это позволить, денег хватило.

– Думаете, вас это из-за слов безумца? – Все уже понятно, он может прощаться и уходить. И думать, как вернется в Москву, как найдет жилье, где раздобудет оружие… Теперь он просто обязан уничтожить Валерку и его братца заодно. Это уже не просто блажь, или месть, или личная неприязнь – это обязанность, долг, необходимость, им не место даже в клетке зоопарка, им вообще среди людей не место, это даже не выродки, все гораздо хуже, чем он мог предположить…