Утонувший в кладезе

– Ты – словен. Твой отец был не во всем согласен с правителем Новгорода. В результате отца убили сами же словене. Но тебя удалось спасти. Об этом долго рассказывать, и не все ты поймешь, а многое окажется и вовсе слишком для тебя тяжелым. Во всяком случае, именно поэтому ты почти все забыл о своем детстве – слишком страшные события произошли вокруг твоей семьи. Когда ты станешь постарше, все узнаешь. А пока достаточно и того, что я рассказал. – Андерс кивнул Лейфу. – Но бояться нечего. Сюда твои враги не проникнут. Когда же вырастешь и сумеешь защитить себя, сам решишь, прятаться дальше или нет. Но чтобы защитить себя, надо учиться магии. Словенские волшебники – сильные альфары, их так просто не одолеешь…

После этого разговора жизнь Лейфа коренным образом изменилась.

Нет, внешне все протекало так же, как вчера или месяц назад – принятие пищи, чтение и занятия с атрибутами. Но отныне Лейф Солхейм уже не был Лейфом. Как не был он и львиным детенышем в зоосаде. Нет, конечно, его родители – не лев и львица. Но и не люди. Теперь его отцом стал сам великий Один, покровитель военных дружин и альфаров, а матерью – великанша Грид. Теперь Лейф был Видаром, молчаливым богом, будущим мстителем. И пусть с ним все произошло не так, как в любимой книжке. Но придет время, когда он отомстит проклятому волку Фенриру за смерть отца. А потом пусть наступает конец света! Все равно Лив и Ливтрасир выживут в роще Ходдмимир…

Но чтобы справиться с волком Фенриром, надо еще очень многому научиться.

И Лейф учился – с утра до вечера. А вечером погружался в знакомые притягательные миры, из которых его вырывал только сон. Но и во сне все возвращалось на свою колею…

18. Ныне: век 76, лето 3, вересень.

Проснулся Свет со странной легкостью в душе.

Забавы рядом не было, но это не могло испортить настроения. Умная девица даже опосля подобной ночи справно помнила о репутациях – своей и хозяина – и под утро, как всегда, перебралась в собственную кровать – на спускающегося по лестнице отвращающее заклятье не действовало.

За окном уже вовсю чирикали воробьи, чирикали не по-осеннему – громко и радостно. А в остальном подлунная пребывала в благостной тишине.

И ключградская командировка казалась ныне чем-то далеким, чужим и не заслуживающим ни малейшего внимания. Ночные же события, наоборот, были близкими и важными. О них хотелось вспоминать – снова и снова, еще и еще. Как в давние уже времена – об испытании Додолой…

Чудное было ощущение, совершенно не свойственное чародею, и в нем немедленно следовало разобраться. Ведь ни фехтовальные схватки, ни былые ночи с Забавой такой легкости ввек не приносили. Да, уходили раздражение и злоба; да, тяжесть покидала сердце… Но избавление от тяжести – еще не обретение легкости. Во всяком случае, такой

легкости…

Торопиться было некуда. И волшебные силы с утра экономить – не для чего. Поэтому Свет сотворил С-заклинание и углубился внутрь себя.

Там все оставалось прежним.

Вот полумертвая обида на Кудесника… Надо же, год прошел, а все еще жива!

Вот страх перед неведомым супротивником… Совсем слабенький и неопасный – с ним мы справимся без проблем!

Вот острое, режущее чувство стыда перед умершей мамой… С ним мы справляться не будем, его должно нести всю оставшуюся жизнь. Это та тяжесть, избавиться от которой – значит потерять самого себя…

А вот холодное равнодушие к Забаве и всем остальным женщинам подлунной. Окромя Веры-Кристы…

Стойте-ка, а где оно, равнодушие-то? К Забаве-то – вот, никуда не делось. Только не холодное, а бархатисто-теплое на ощупь, сладковатое на вкус… Такое же, что жило к Вере-Кристе… Но совсем иное! А вот рядом – что такое? Горячее… Большое… Ослепляющее… Не было тут доднесь ничего!

О боги, а с Темным сектором-то что произошло? Он словно бы вырос и еще больше потемнел!..

Свет ткнулся в непроницаемую поверхность, и она отозвалась, затрепетала, обожгла его горячим дыханием…

А потом Темный сектор запульсировал и раздулся, поглотив внутри себя и обиду, и страх, и стыд. И то самое – бархатисто-теплое на ощупь, сладковатое на вкус… И горячее, большое, ослепляющее…

За пределами сектора остались лишь желание облегчиться, пробуждающийся голод да прочая ерунда.

Свет опешил.

Волшебная теория ментальностей не предусматривала для Темного сектора подобного поведения. Сектор появлялся у каждого волшебника в момент инициации Таланта и всю жизнь оставался неизменным. Ведь смерти незачем меняться…

Неужто теория ментальностей – фундаментальная, разработанная многими поколениями ученых наука – ошибается?

Света так и подмывало применить «тройной удар иглой», но он прекрасно помнил, чем закончилась для него предыдущая попытка пробиться за пульсирующую поверхность. И потому рисковать не стал.

* * *

Завтрак ныне подавала Ольга. Свет сам завел такой порядок, чтобы Забава могла выспаться опосля ночных бдений. Были времена, когда Ольга в такие утра бросала на хозяина любопытные взгляды, но человек ко всему привыкает. Да и справную работу терять никому не хочется…