Утопая в звёздах

После суда ощущение праздника пропало. Майк позвонил детям и попросил их убрать украшения. Ронна тихо плакала, Майк замолчал. Я смотрел в окно с заднего сиденья.

Ощущение было такое, словно Брюс снова ударил меня. Не только меня, но и всех Буратонов заодно. Нет, он не отказался от своих родительских прав. Нет, он не позволил меня усыновить. И поскольку Брюс всегда умел наносить три удара за раз, мы еще и узнали, что он досрочно вышел из тюрьмы благодаря своему хорошему поведению и занятиям по воспитанию детей. Будучи за решеткой, он даже руководил группой по изучению того, как быть примерным отцом.

Вместо вечеринки мне предстояло собрать сумку. В середине выпускного класса вместо обретения семьи я вернулся в прошлое. Достижения баскетбольного сезона остались в подвешенном состоянии. Я даже вслух не мог сказать то, что происходит. Сколько опасений мне это принесло. Напряжение было столь ощутимым.

Рука Ронны лежала ладонью вверх на подголовнике пассажирского сиденья. Я потянулся и сжал ее. Мы ехали так больше двадцати минут, пока ей не понадобилось выплакаться.

Мне предстояло вернуться в город. Брюс смог доказать, что может обеспечить меня, потому что аренда квартиры оплачивалась все эти годы.

Я позволил Ронне обнять меня, когда мы добрались до их дома. Не нашего дома. Их дома. Той ночью я лежал в комнате в темноте и прислушивался к голосам, отбивающимся эхом от стен. Ронна была готова сбежать. Собрать всех и просто сбежать. Майк сказал ей, что это не выход. Они не могли стать преступниками. У Майка была медицинская страховка. Я вытер слезы со щек и услышал, как в Ронне что-то сломалось.

– Я теряю еще одного сына. Он мой сын. Я люблю его. Они не могут забрать его.

От того, что я чувствовал ее боль, на душе заныло. Я хотел помочь ей. Господи, я бы даже мог постоянно сбегать и возвращаться к ним, но тогда у них возникли бы проблемы. Я понимал, почему Брюс пошел на это. В тюрьме он не нашел путь к Иисусу. Он был зол за то, что Пикси донесла на него. Что я, его собственность, причиняю ему неприятности.

Он представлял себе того же худенького паренька, которого без труда и страха мог избить. Но я уже не тот. В моих воспоминаниях он всегда был огромным, но в его тюремном заключении написано, что его рост сто восемьдесят сантиметров. Я стал выше него и много тренировался. Усердно тренировался.

Я больше не был щенком, поджимающим хвост. Если бы Брюс захотел ударить меня, это стало бы началом драки, которую закончил бы я.

Остин не включал у себя свет, так что я наблюдал за тем, как его тень перемещается по комнате.

– Знаешь, ты мог бы сделать нам всем одолжение и с самого начала вести себя как придурок.

Я услышал напряженность в его голосе.

В этой семье каждый был любим. Они безумно любили друг друга, и меня тоже. Не произошло никакого дерьма, не обнаружилось никаких скрытых мотивов.

– Чувак, мне здесь было так спокойно. Надежно. Такое чувство, будто я очень долго был в отпуске от реального мира.

Он сел напротив меня. Я видел тень его лица, изменяющегося в зависимости от эмоций.

– Ты заслуживаешь так жить. Это твой реальный мир. – Он похлопал по подушке, на которой я лежал.

– Нет, чувак. Это был побег. Я должен встретиться с ним снова. Мне нужно посмотреть, там…

Я задумался об этом, но все это время Ронна плакала наверху, отчего я чувствовал себя виноватым.

– Тебе нужно увидеться с Пикси и выяснить, что произошло между вами, – закончил он мою мысль.

– Да. Часть меня чувствует, что я бросил ее.

Я переплел пальцы.

– Да, согласен. Но, черт возьми, с чего они решили, что я больше не могу быть твоим братом? Мы с первой секунды почувствовали, будто сто лет друг друга знаем. Не важно, одной мы крови или нет. Я буду в твоей жизни. Ты знаешь, я не позволяю людям указывать, кем мне быть.

Он протянул кулак, и я ударил по нему своим. Я любил всех в этой семье, но Остина мне будет не хватать больше всего.

* * *

Ронна хотела подвезти меня. Она желала, чтобы в этом процессе участвовала вся семья, но Брюс сказал «нет». Он не хотел, чтобы я общался с Буратонами.

Поэтому я обнял всех в доме и уехал с миссис Джозефиной, социальным работником, которая навещала меня в больнице. Она выглядела усталой, как будто годы выжали из нее все соки. Я видел, как она дважды покачала головой. Миссис Джозефина знала. Она знала, что мне здесь хорошо. Пару раз навещала меня и поддерживала связь с моим психотерапевтом. Мне было жаль ее. Хотя себя было жаль еще больше.

Я почувствовал, как сковывает тело, когда мы вернулись в мой старый район. На заднем сиденье лежали три моих чемодана и фотографии с Буратонами. Майк связался с тренером по баскетболу в моей новой старшей школе и выразил надежду, что я смогу тренироваться с командой в межсезонье.

Миссис Джозефина помогла донести один из чемоданов по лестнице. Лифт не работал.

Блин, я уже привык, что все легко. Быстро приспособился к новому образу жизни. Это было просто. А вот вернуться к старому намного сложнее.