Утопия о бессмертии. Книга первая. Знакомство

Но хорошо долго не бывает. Табло объявило, идём на взлёт. Ноги пришлось с кресла спустить и пристегнуться. Я откинулась на спинку, расслабилась и закрыла глаза. Раньше я плохо переносила что взлёт, что посадку, потом моя дурнота куда-то делась, но привычка прислушиваться к себе осталась. Я вспомнила, что Костя на взлёте держит за руку так, будто опасается, что я выпрыгну из кресла, а то и вовсе из самолёта, и улыбаюсь. «Как он там?»

– Ты как? – слышу я и открываю глаза.

Зелёные с золотыми искорками глаза участливо встревожены, влекут и проникают одновременно. Обволакивают теплом.

– Боишься летать?

Я отрицательно качаю головой.

– Всё хорошо! Не боюсь я летать.

Вновь подтянув к себе коленки, сворачиваюсь в кресле калачиком и поворачиваюсь к Сергею лицом.

– Расскажи о себе, – говорю. – Ты женат? Дети? Внуки?

Он улыбнулся.

– Допрос?

Я утвердительно кивнула головой.

– Ага. С пристрастием, то бишь, с пристрастным любопытством. Кольцо, вижу, не носишь.

– Тебе как? С подробностями или сухие факты подойдут?

– Сухие. Сначала. К подробностям перейдём потом.

Из меня испарилось смущение, и, как в таких случаях бывает, на смену смущению пришёл чертёнок.

– Хо-ро-шо, – произносит он по слогам и отчитывается скороговоркой: – Холост. Детей нет, соответственно, и внуков тоже. Родителей уже нет в живых. Женат никогда не был, не гожусь, видать. Какие подробности леди интересуют? – Он вопросительно уставился на меня и, спохватившись, прибавил: – Ах да! Забыл главное! Женщин люблю!

По мере поступления «фактов», я наполнялась удивлением и вопросами, но вовремя подавилась главным для себя: «Как это – «не гожусь»?»

Сергей отвернулся и вытянулся в кресле, бросив вперед длинные ноги. Его рука лежала на подлокотнике, я положила сверху свою. Кисть его, так это вдвое против моей. Я провела пальцем по рисунку вен, вены не выступали над поверхностью, просто просвечивались сквозь кожу. Чертёнок, не покидающий вахту, требовал дурацких действий, и я потянула руку к себе. Безрезультатно. «Серёжка, я же знаю, всё твоё внимание сейчас сосредоточено на этой твоей руке!» – воззвала я мысленно и, демонстрируя усилие, обеими руками постаралась отлепить его пальцы от подлокотника. Ойкнула от неожиданности, когда рука метнулась, и обе мои ладошки оказались в плену.

– Леди флиртует? – вопрошает он насмешливо и приближает ко мне лицо.

– Угу, – мычу я и шепчу: – Отпустишь?

Он покачал головой – нет. Его дыхание, как ветерок на моей коже. Хочу закрыть глаза. Струна в груди звенит, мешает дышать. Сейчас поцелует… и я испугалась, дёрнулась в сторону.

Он разжал ладонь, вновь растянулся в кресле и прикрыл глаза.

– Ты совсем не изменилась, – говорит и добавляет: – Только теперь я уже не мышка.

«Да и я теперь не та юная девчонка… – соглашаюсь я мысленно, и тут до меня доходит вся неуместность и нелепость моего поведения. Передо мною старость уже гостеприимно распахнула ворота, а я флиртую, обмираю… – Господи! – ужаснулась я, – воистину, нет более смешного и жалкого зрелища, чем престарелая кокетка». Я притронулась пальцами к разгорающейся щеке и, чтобы пресечь стремительное падение в бездну смущения и стыда, спросила:

– Ты где живёшь?

Сергей не отозвался.

– Серёжа… – позвала я.

И снова молчание в ответ.

– Ну вот и славно, – говорю, – будем молчать. Если честно, я не знаю, о чём говорить. И как себя с тобой вести, я тоже не знаю.

– Живу в Дюссельдорфе, – отозвался он почти сразу. – Много езжу, так что чаще живу по гостиницам. Прага, Лондон, городки в Италии, Португалии, на этот раз Стамбул.

– А гражданство?

– Россия. Но, наверное, начну оформлять в Германии. Давно бы надо, чего-то тяну. Россиянин я, – закончил он как-то недобро, с нажимом.

– Россию не любишь? – спросила я.

– Власть не люблю. Российскую. Всё через *опу. Время идёт, ничего не меняется. Я и бизнес в России свернул, точнее, сам свернулся из бизнеса.

– Вынудили?

– Отдал другу. Мы с ним начинали в 90-тые, много раз в долгах оставались, карабкались, пока не нашли своё. У него семья, жена из России уезжать не хочет, вот и стал он единоуправным хозяином.

– А я к власти отношусь ровно. Управляют, как могут.

Он взглянул с интересом.

– Далеко от комплемента! Что взять с убогих?

Я пожала плечом.

– Они такие, каких мы заслуживаем. Профнепригодное чиновничество есть лишь отражение утратившего патриотизм народа. Жалеешь? – вернулась я к первоначальной теме и, увидев непонимающий взгляд, пояснила: – Что бизнес отдал?

– Нет, – ответил Сергей легко, с улыбкой, – дружок мой теперь у меня в долгу. Никак не придумаю что с него содрать! – Он подмигнул и как-то совсем по-мальчишески рассмеялся.

Стюарды сновали по салону, без конца что-то предлагая. Сергей взял вино.

– А ты? – спросил он у меня. – Так и не научилась?

– Не-а. Я лучше сок. И лучше несладкий.