Утопия о бессмертии. Книга первая. Знакомство

– У меня, как у всех – страх потерять больше, чем желание приобрести, – сказала я и спросила: – Ты на основании детских воспоминаний полагаешь обрести счастье? Ты ведь меня не знаешь! Ангел во мне так глубоко, что и сама найти не могу. Первый муж сбежал от меня к молодой и очень не невинной деве. Думаю, у него были на то причины. Костя терпелив и добр, он двадцать с лишним лет мирится с моими недостатками.

– Ты же сказала, что хочешь любить, – напомнил Сергей.

Я заткнулась, на этот аргумент мне было нечего возразить. Его глаза влекли и не отпускали. Мои плечи просили тепла его рук. Я кивнула и шёпотом подтвердила:

– Хочу. Давай просто помолчим.

Мы откинулись на спинки кресел лицом друг к другу. Он держал мою ладошку у рта и целовал кончики пальцев. Долго-долго. Погружаясь взглядом в зелень его глаз, я обретала покой.

Я уже призналась себе, он – мой Мужчина. Тот, кого я проглядела, а могла бы любить всю жизнь.

Глава 1. Стамбул

День первый

Мы долго едем в гостиницу. День серый. Такой же город за окном. Древний город, переживший не одну империю, он встречал нас урбанистически-стандартным пейзажем, надёжно укрывая от глаз свою старину.

Я отвернулась от окна и положила голову на плечо мужчины, которого встретила всего несколько часов назад и выбрала, оставив позади того, с кем прожила двадцать два года своей жизни. Сергей теснее прижал меня к себе и, уткнувшись носом в мои волосы, шумно втянул в себя воздух.

Мы шли по длинным, холодным переходам аэропорта, когда я объявила Косте, что останусь в Стамбуле. Он, как всегда, тащил меня за собой, крепко схватив за руку, и по инерции прошел ещё несколько шагов вперёд, прежде чем остановился и медленно повернулся ко мне.

– Я… я, кажется, влюбилась… – пролепетала я.

В глазах его появилась растерянность. Потом в них появилась обида. А потом Костя громко убеждал: «Так нельзя, Лида… надо ехать домой… что я скажу твоей маме… и вещи твои в багаже». Помогая себе руками, он повторял и повторял одно и то же. Я ловила эти потерявшие покой руки, гладила их, не отирая слёз, катившихся по щекам…

«Ещё один камень в копилку вины, – подумала я и глубже зарылась лицом в шарф Сергея. – Не сейчас. Высвобождать камни я буду позже».

Заселение в гостиницу произошло приятно быстро – все формальности без участия клиента.

Из окна апартаментов – вид на Босфор, красивый даже сквозь серость.

Сергей подошёл сзади и обнял. Я глубоко вдохнула в себя аромат его парфюмерии, повернулась и, встав на цыпочки, потянулась к нему губами, руками, всем телом, каждой своей клеточкой. Почувствовала жаркое дыхание навстречу и губы – твердые, жадные. Язык властно проник в мой рот. Я хотела, я ждала этого поцелуя ещё с самолета. Я чувствовала, как наливаются силой его руки, как растёт желание, но он вдруг отстранился и хрипло сказал:

– Маленькая, не так! Хочу узнать тебя всю! – и разжал руки.

Я испытала разочарование. Не зная, куда себя деть, и не смея поднять на него глаза, пробормотала:

– Тогда… какие планы?

Он усмехнулся.

«Господи, что я несу?..» – запоздало осознала я двусмысленность своего вопроса, смутилась до слёз и сквозь их пелену задиристо спросила:

– Я смешная?

Он ласково провёл тыльной стороной пальцев по моей пылающей щеке и ответил:

– Маленькая. Вкусная – голову теряю. Запах твой я ещё в порту Дюссельдорфа почувствовал. Ты моя женщина, понимаешь? Моя! – Затем он легонько поцеловал меня в лоб, отошёл и самым обыденным голосом ответил на вопрос о планах: – Для начала купим тебе бельё и одежду, потом закажем обед, хотя… – он взглянул на часы, – по времени это скорее ужин.

– Я пока приму ванну?.. – то ли уведомила, то ли спросила я.

Он оглянулся и кивнул, взял в руку трубку архаичного кнопочного телефона и заговорил. Я удивилась и восхитилась – он заговорил по-турецки.

Надо сказать, что люди, владеющие иностранными языками, вызывают у меня самое искреннее восхищение. Это, потому что у меня самой с языками никак. Когда-то в стенах учебных заведений меня аттестовали оценкой «отлично» по английскому, но беда моя – мой слух. Я слышала своё скверное произношение и, кроме как в учебной аудитории, пользоваться языком избегала, а получив диплом, и с языком развязалась, и даже слова, что знала, забыла. К слову сказать, тот же диссонанс у меня и в пении – я слышу собственную фальшь, поэтому никогда не пою.