Утраченный дневник Гете

Та, тоже присев на корточки рядом с телом, попробовала найти пульс. Как всегда в экстремальных ситуациях мозг ее работал быстро и четко. В школе Леля Шварц была чемпионкой города по шахматам среди девушек, подавала большие надежды. В десятом классе, правда, шахматы бросила, влюбившись в Витьку Зотова, боксера и кумира девчонок из всех окрестных школ… Пульс не прощупывался, но «Скорую» все равно необходимо было вызвать. Инсульт? Инфаркт? У такой молодой женщины! Шварц внимательно осмотрела траву вокруг тела. Возле головы трава была темно-бурая, с красными подпалинами, влажная. Пятно образовалось от крови, вытекшей откуда-то из-под затылка.

Примятая трава тянулась от кустов к телу. Возможно, его волочили с аллеи. Елена Семеновна пригляделась. Да, на примятой траве также виднелись темно-бурые следы. Вряд ли Данилкина могла так упасть. Парк ухоженный, нет здесь камней, чтобы споткнуться. Да и в кусты женщина сама не стала бы заползать. За что ее убили? Вряд ли на прогулку с собакой берут много денег.

Леля внимательно осмотрела одежду лежащей. На Данилкиной были джинсы, застегнутая ветровка, кроссовки. Карманы не вывернуты. Недалеко от тела, ближе к кустам, валялась бейсболка с красным околышем.

Время ожидания полиции и «Скорой» женщины провели на скамейке возле кустов. Собака испуганно жалась к ногам Иры и продолжала тоскливо скулить — негромко, с подвываниями. Редкие в парке в этот час прохожие иногда останавливались. Узнав в чем дело, качали головами, шли дальше — время было рабочее, спешили по своим делам. Подъехавшая «Скорая» констатировала смерть. Полицейские осматривали место происшествия, фотографировали тело. Муж Данилкиной, которому Ирина тоже позвонила, приехал на такси сразу вслед за полицией. Звонок Ирины застал его на работе. Данилкин служил инженером на заводе «Измеритель».

Увидев тело жены, он заплакал. Один из полицейских (Демочкин — вспомнила Шварц) допросил Елену Семеновну и Ирину. Второй («Это сам майор Полуэктов», — шепнула Ирина) подошел к Данилкину. Собака теперь сидела, прижавшись к его ногам, прячась за них и за основание скамейки. Она по-прежнему скулила.

— Уберите ее, — сказал полицейский. Ирина взяла собаку на руки.

— Катя ушла выгуливать Жужу, как всегда, рано, еще не было половины седьмого. Обычно они гуляют минут сорок, бывает, что и час, — к половине восьмого приходят. Если в магазин Катя зайдет, то и позже. В этот раз я на работу поехал, Кати еще не было. Я где-то без десяти восемь из дома выхожу: далеко ехать. Сын тоже уже позавтракал, в школу собирался: у них сейчас практика перед каникулами. Он учится в восьмой школе, через дамбу.

— С собакой всегда гуляла ваша жена? — спросил майор.

— Да. Почти всегда. На каникулах иногда Витя, сын. Но это редко.

— И всегда в парке?

— Почти всегда. Иногда в магазин ходили — круглосуточный, за углом.

— Были ли у вашей жены враги? Она с кем-нибудь ссорилась в последнее время?

— Ну, я не знаю… Какие там враги… Конечно, не со всеми отношения складываются, но таких, чтобы убить… Таких не было. — Данилкин задумался. — Нет, не знаю таких.

— И последний вопрос. Ваша жена вышла из дома в бейсболке?

Данилкин удивленно вскинул голову:

— В какой бейсболке?

— Вот в этой. — Полуэктов, осторожно держа за край пакета, показал уже уложенную в пластик бейсболку. — Это ее бейсболка?

— Нет. — Данилкин покачал головой. — Катя не носила бейсболки. — На глаза его опять навернулись слезы. — В крайнем случае, если солнце сильно печет, она шляпу надевала. Или уж косынку…

— А кто в вашей семье носит бейсболку? — не отставал полицейский. — Вы? Или сын?

— Я не ношу. У меня есть кепка полотняная, а бейсболки нет. У Вити есть бейсболка, мы ему купили… Только у него не такая. Это точно не его. А такой у нас нет. Да и не надевала Катя бейсболку никогда вообще. Это не ее, точно. Это, может, убийца обронил?

Полицейский повернулся к женщинам:

— А вам знакома эта бейсболка? Видели вы когда-либо подобную на ком-либо из семейства Данилкиных или еще у кого-то?

Ирина, сидевшая на скамейке с дрожащей Жужей на коленях, как будто что-то хотела сказать. Полуэктов заметил ее волнение.

— Вы видели? — обратился он непосредственно к ней.

Ирина замялась:

— Да… То есть у Данилкиных, конечно, не видела. Но таких бейсболок, наверно, много. Не одна ж она такая. — Она беспомощно оглянулась на Елену Семеновну. Та сидела рядом молча.

— У Павла, который приходит в третью квартиру, где Аргуновская раньше жила, у него похожая бейсболка, — продолжила наконец Ирина. — Перед похоронами он заходил в квартиру в такой бейсболке: я как раз на зарядку шла и видела, как он открывал дверь. А на похоронах, конечно, с непокрытой головой был все время. Я еще тогда обратила внимание, что так ему лучше — бейсболка ему не идет.

— Павел? Это муж Татьяны Лукиной, унаследовавшей квартиру Аргуновской? — Глаза Полуэктова блеснули.

— Да.

— А когда вы его видели в подобной бейсболке? Точно не запомнили день?

— Запомнила. Он за два дня до похорон приходил, то есть десятого июня, получается…