Читаем Утраченный портрет полностью

Дионис. Я скажу вам, графиня, что с ним… Его мучает совесть: Кант не терпел чужих мыслей… Но я – не в обиде. Мы только пытаемся перенять его опыт! /Обращаясь к толпе./ Слушайте все! Мы не будем стыдиться естественности! Пока вы сильнее – ни о чем не жалейте! И не раскаивайтесь! Взоры свои обратите к иным временам, когда содрогание плоти, крик ужаса, кровь были праздниками для бессмертных богов и поэтов, стоящих рядом с богами! Эй!

Толпа/в такт с выкриками дружно поднимает сжатые кулаки/. Эй! Эй! Эй!

Кайзерлинг. Господин Дионис! Это шутки с огнем, ибо люди – слабы и готовы поверить!

Дионис. Коль слабы – повинуйтесь! И отбросим фантазии! У кого повелительная наружность, кто способен приказывать, кто господин от природы, тот не должен искать оправданий! Эй!

Толпа /cнова в такт с выкриками поднимаются сжатые кулаки/. Эй! Эй! Эй!

Кайзерлинг. Господин Дионис…

Дионис. Графиня, не омрачайте нам праздника!

Кайзерлинг.

Нет… здесь не «праздник» – какое-то мрачное действо!

Дионис/озираясь/. И верно… тут – мрачновато. /Кричит./ Янус, огня! И всю кипу – сюда!

Янус/в толпу/. Тащи сюда книжки! /Быстро разводит костер. Верзилы приносят и сваливают у костра кипу книг./ Посмотрим, на сколько прибавится света… от мудростей Канта! /Хохочет./


В сгустившейся тьме танцуют зловещие отблески пламени.


Дионис

/неожиданно/. Янус, это попахивает инквизицией… Мы не погромщики! И вообще, у меня аллергия… к подгоревшим премудростям!

Янус. А мне так… без разницы.

Дионис/поднимает одну из книг, читает название/. «Всеобщая естественная история и теория неба». Автора нет… Некий анонимщик оклеветал здесь Вселенную, утверждая, будто бы небо имеет историю… Но нам-то известно, кто он!

Кайзерлинг/Дионису/. Вы не согласны с работой? Какие у вас аргументы?

Дионис. Главный мой аргумент – в том, что я ее не читал! Пусть лучше судят о ней обитатели Прегеля – караси да лещи. /Бросает книгу через балюстраду./

Кайзерлинг. Боже мой, господин Дионис, что вы делаете?!

Кант. Я объясню… Когда все, что он не читал будет скормлено рыбам… он сможет сказать, что прочел все на свете.

Дионис.

/Поднимает вторую книгу./ А это уже «О Вселенной во всей ее бесконечности в пространстве и времени». Каким образом смертный, даже если он Кант, может все это знать!?

Кайзерлинг. Об этом сказано в книге.

Дионис. Графиня, кто может позволить себе тратить время на чтение, когда вокруг – умирают от голода! /Вторая книга отправляется следом за первой./

Кант. И снова он прав: когда господин Дионис «умирает от голода», он заходит в трактир и берет отбивную: знаниями, как известно, живот не набьешь.

Дионис/поднимает сразу несколько книг/. А это… /Читает./ «Критика чистого разума», «Критика практического разума», «Критика способности суждений»… – Критика! Критика! Критика! /Все три книги одна за другой летят в Прегель./

Янус. Докатились: разум критикует разум! Рыба со смеху сдохнет!

Кайзерлинг.

Там сказано, что и у Разума существуют причины себя контролировать…

Дионис. И какие, к примеру?

Кант. «К примеру»… ты ведь себя считаешь разумным!

Дионис. Вот как!? /Пауза./ Ладно… /Великодушно./ Прощаю… Скажу тебе вот что: для всей этой тучи базарных мух /Показывает на толпу./ нет разницы между умениями высказываться и мыслить. Чистая истина просвистит мимо них, не задев. Но зато погляди, как они отнесутся к моим ЗАКЛИНАНИЯМ! /Обращаясь к толпе./ Друзья! Человек стал рабом головного мозга – это несправедливо! Разум должен быть водворен на место, чтобы служить исключительно для поддержания жизни! /Верзилы, охраняющие Канта, вытягиваются, задрав подбородки./ Так пусть посетит вас великое озарение, и культ мозга утонет в звенящем наплыве жизни, а на трон дня поднимутся новые идолы: страсть, исступление, сила и мужское величие! Пусть жизнь проявит себя в ослепительном блеске власти, в хмельном возбуждении удовольствий! Пусть забудется страх и проявится твердая воля! Эй!

Толпа/возбужденно/. Эй! Эй! Эй!

Дионис. Кант, я использую те же слова, что и ты, но какую веселую силу им придаю! Ибо я…

Кант…пустомеля! Одно и то же зерно может дать людям пищу, а может – хмельную отраву…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов
Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов

В сборник вошли три пьесы Бернарда Шоу. Среди них самая знаменитая – «Пигмалион» (1912), по которой снято множество фильмов и поставлен легендарный бродвейский мюзикл «Моя прекрасная леди». В основе сюжета – древнегреческий миф о том, как скульптор старается оживить созданную им прекрасную статую. А герой пьесы Шоу из простой цветочницы за 6 месяцев пытается сделать утонченную аристократку. «Пигмалион» – это насмешка над поклонниками «голубой крови»… каждая моя пьеса была камнем, который я бросал в окна викторианского благополучия», – говорил Шоу. В 1977 г. по этой пьесе был поставлен фильм-балет с Е. Максимовой и М. Лиепой. «Пигмалион» и сейчас с успехом идет в театрах всего мира.Также в издание включены пьеса «Кандида» (1895) – о том непонятном и загадочном, не поддающемся рациональному объяснению, за что женщина может любить мужчину; и «Смуглая леди сонетов» (1910) – своеобразная инсценировка скрытого сюжета шекспировских сонетов.

Бернард Шоу

Драматургия