Утренняя звезда

– В ту ночь мы с ней целовались, – говорит Кассий, когда Куинн на записи заканчивает свой рассказ о том, как ее бабушка четыре раза пыталась построить дом в горной долине в ста километрах от населенных пунктов, да еще и без помощи архитектора. – Куинн уже залезала в спальный мешок, а я сказал ей, что услышал какой-то подозрительный шум. Мы пошли проверить. А потом она догадалась, что я просто незаметно швырял с обрыва камни, чтобы остаться с ней наедине в темноте, и сразу все поняла. И улыбнулась, – смеется он. – Какая улыбка! А какие ноги! Такие ноги созданы для объятий, если ты понимаешь, о чем я, – снова усмехается он. – Однако девушка была с характером! Приложила пальцы к моим губам, а потом как оттолкнет!

– Ну да, ее было не так-то легко добиться, – киваю я.

– Конечно! Но потом поутру она разбудила меня и одарила парой поцелуев. Разумеется, исключительно на ее условиях.

– И что, у тебя первый раз получилось завоевать сердце женщины, кидая камни?

– Первый, но не последний!

Мы смотрим кадры, о существовании которых я даже не подозревал. Рок и Кассий вместе пошли на рыбалку, а Куинн столкнула Кассия в воду. Беллона делает большой глоток виски и наблюдает, как юный Кассий плюхается в озерцо и пытается утащить за собой Куинн. Вот интимное видео о том, как Рок влюбился в Лию, когда они пошли ночью на разведку в горы. Они остановились набрать воды, и их руки случайно соприкоснулись. Фичнер следил за ними из-за деревьев и делал заметки на планшете. На следующей записи они тайком улеглись под одно одеяло, пока были на карауле на воротах, а потом Рок повел ее в горы, и там случился их первый поцелуй, но тут он услышал топот сапог, и в кадре возникли Антония и Виксус с приборами ночного ви́дения.

Они забрали Лию. Рок пытался сопротивляться, и тогда они сбросили его со скалы. Рок сломал руку, и его унесло течением реки. Он шел до нас пешком три дня, а когда добрался до цели, все уже считали, что я пал от руки Шакала. Рок оплакивал мою гибель, потом пошел на вырытую мной могилу Лии, но тело к тому времени уже утащили волки. Кассий мрачнеет. Я вспоминаю, как он вернулся вместе с Севро и узнал, что случилось с Лией и Роком. Возможно, он чувствует себя виноватым из-за того, что стал союзником Антонии.

Записей бесконечно много, и каждая из них открывает еще один фрагмент общей картины. Согласно истории просмотров, чаще всего Рок обращался к одному моменту: Кассий объявил, что нашел двух новых братьев, и предложил нам стать копейщиками дома Беллона. В его взгляде тогда было столько надежды, столько счастья оттого, что ему просто удалось выжить. Думаю, подобные чувства в то время испытывали все мы, даже я, невзирая на душевную смуту. Сейчас, когда я смотрю на все это со стороны, мое предательство кажется мне еще более чудовищным.

Снова наполняю бокал Кассия. Беллона молча смотрит на светящуюся голограмму: Рок уезжает прочь на серой в яблоках кобыле и задумчиво оглядывает свои владения.

– Мы убили его, – вдруг произносит он. – Это была наша с тобой война.

– Ты правда так думаешь? – спрашиваю я. – Не мы создали этот мир. Мы даже воюем не по доброй воле. Не за самих себя. Рок тоже сражался за Октавию. За Сообщество, которое и не заметило, что он принес себя в жертву его интересам. Ауреи состряпают из его смерти политическую историю, свалят на него всю вину. Он погиб ради них, а его сделают козлом отпущения.

Как я и ожидал, Кассия передергивает от отвращения. Я говорю ему о том, чего он боится больше всего на свете: благородные идеи о чести, о достойной смерти остались в прошлом, им нет места в нашем мире.

– Как ты думаешь, сколько это будет продолжаться? – задумчиво вопрошает он. – Сколько еще продлится эта война?

– Между нами или вообще?

– Между нами.

– Пока сердце одного из нас не перестанет биться, ты же сам говорил.

– Значит, ты не забыл, – вздыхает он. – А вообще?

– До тех пор, пока не перестанут существовать цвета.

– Что ж, – смеется он, – а ты, я смотрю, реалист!

– Как ты думаешь, могло бы все сложиться иначе, если бы Августус не поставил нас с Юлианом в пару на Пробе?

Кассий крутит в руках бокал с виски.

– Какая теперь разница?

– Ну просто представь, что разница есть.

– Не знаю! – резко отвечает он, допивает виски и наливает себе еще, орудуя бутылкой на удивление ловко, несмотря на наручники, а потом раздраженно разглядывает бокал. – Мы с тобой не такие, как Рок и Виргиния, не столь тонкие натуры. Ты – гром, я – молния, вот и все. Помнишь эту дурацкую шутку, когда мы собирались размалевать лица краской и скакать как сумасшедшие? Вот и вся правда. Нам остается только смириться со своей судьбой. Когда закончится гроза, что от нас с тобой останется? Мы обычные люди, да, но дайте нам войну, и мы разразимся громом и молнией, – говорит он, мрачно иронизируя над собственной манией величия.

– Ты действительно так думаешь? – спрашиваю я. – Считаешь, что наша судьба предрешена?

– А ты не согласен?