Утро без рассвета. Колыма

Это не очень понравилось Бене, но возражать, спорить с начальником милиции — опасался. Но, как говорится, не так страшен черт, как его малюют. И поселенцу пришлась по душе маленькая, уютная котельная и механик — добродушный, мягкий человек. Он объяснил новичку, что ему нужно будет делать, когда выходить на работу, каковы его заработок и льготы. И, выдав спецовку, простился до следующего дня.

Клещ, вернувшись домой, пересчитал наличные. Деньги еще были. хватило бы на год жизни без забот и работы. Но поселенцу вспомнился начальник милиции и пришлось забросить все мысли об отдыхе.

Каждый день Беня работал в котельной. Сдавал смену хмурому, неразговорчивому старику и шел домой. В магазинах с наступлением холодов появилось мясо. Всякое. Тут и медвежатина, и оленина, и даже куропатки.

И Беник ожил. Вот только одно его мучило — скука. Негде было развлечься, нечем было заняться в селе. Знакомства с ним никто не хотел заводить. Оно и понятно, в райцентре жили с десяток русских, они крепко держались друг за друга. Остальные — коряки. С ними как говорить, не зная языка?

Беник же был не из тех, кто легко отступает. И решил хоть как-то скрасить свое одиночество. Однажды под вечер собрался в кино. Щеголевато баки причесал, волосы набриолинил. Надел новую рубашку, бабочку прицепил. И… Кто-то стукнул в дверь. Беня удивился. До сего дня никто даже не оглянулся на него. А тут… Когда он сам решил выйти «на охоту», кто-то пришел.

— Войдите! — бросил он через плечо.

— Сосед! Помогите! — вошла совсем молодая женщина. — Вы не сможете побыть с дочкой? — просительно смотрела она на Клеща.

— С вашей? Если она такая же, как вы, — то с удовольствием.

— Меня на работу вызывают срочно. А дочь больна. Оставить не с кем. И с собой взять не могу. Холодно в кинобудке.

— А вы киномеханик? — удивился Беня.

— Да, — глянула она на часы досадливо.

— Ну что ж, ведите сюда вашу мадемуазель.

— Ведите! Ей же только восемь месяцев.

— А что же я с нею делать буду? — вскрикнул Беня.

— Покачайте. Она спокойная. И соску дайте. Я через полтора часа приду, — глянув еще раз на часы, она вскочила. А вскоре принесла ребенка, молоко и пару пеленок.

— Договорились? — спросила она онемевшего от удивления Веника и умчалась.

— Хм! Да! Всякое видел. Всяких женщин. Но такую! Не зная меня — нате вам! Наверное одиночка, раз дите оставить не с кем, — решил Беник, и растерянно глянул на малышку.

Девочка не спала. Смотрела на него не менее удивленно и не знала— плакать ей или смеяться. Кругленькое личико ее спряталось в пеленки. Из них виднелись лишь глаза. Девочка… Когда это было… Сколько лет прошло с тех пор? Беня вспоминает Одессу. Сырую холодную квартиру. Мать. Она постоянно болела. А потом и совсем слегла. Две девчушки — его сестренки, то ли грелись ее уходящим теплом, то ли ее согревали своими крохотными тельцами. Сколько им было тогда? Они были близнецами. Пожалуй, по полтора года. Они не умели смеяться. И не умели плакать. Даже есть просить разучились. Лежали молча, с серьезными личиками, как две старушки.

Сколько лет было ему? Десять? А может чуть меньше? В тот год умерла мать. Умерла молча. Тихо. О ее смерти он и не узнал бы, если бы не сестренки, поднявшие дружный рев. Они заплакали впервые. И сразу по-взрослому. Этот крик выкинул его на улицу. Ведь надо же им что-то есть. Отец не вернется. Никогда. Он бросил их. Бросил и забыл. А девчонки уже три дня ничего не ели.

В тот день он долго ходил по городу. А к вечеру — повезло. Стащил у одного тугой кошелек. И, набрав молока, хлеба, мяса, мчался домой угорело. Кормил сестренок как галчат. Мелко нарезал мясо, совал в раскрытые рты поровну. И, похоронив мать, собрал сестре-нок, повез в деревню к родственникам. Хотел оставить их там ненадолго, чтобы самому хоть как-то определиться. Но родственники отказались взять сестер. И Беник, давясь слезами, вернулся с ними домой. Что делать? Девчонки не отпускали его ни на шаг от себя.

Покуда были деньги, можно было терпеть. Но потом и они стали кончаться. И Беня снова вышел на улицу. На этот раз не повезло, мужик поймал его за руку, вытаскивавшую кошелек, и долго, нещадно колотил по голове. Выручил мальчишку какой-то мужик. Вырвал п о от избивающего. И, поддев того кулаком под подбородок, крикнул Бене: «Беги!» Мальчишка его запомнил. Три дня боялся он выйти из квартиры. А потом нужда заставила. К обеду у толстой дамы кошелек вытащил.

А когда домой вернулся — увидел, что заболели девчонки. Сыпь выступила на лицах. И к вечеру их забрали в больницу. Корь. Выжила лишь одна сестра. Ее он берег и любил больше своей жизни. Ее баловал, наряжал. Ей позволял все, для нее готов был рисковать своею головой каждую секунду. И рисковал много лет. Ведь одна она у него осталась. Одна на всем свете. Больше никого! Ей он говорил, что работает большим начальником. И она верила. И охотно принимала от него все. А потом догадываться стала. Начала отговаривать. Но поздно. Слишком поздно. Он завяз в малине, как в болоте. Шли годы. Выросла сестра. И однажды, вернувшись домой, он увидел на столе записку: