Утро — еще не день

Итак, мы возвращаемся в гостиницу, поднимаемся на четвертый этаж лифтом и желаем друг другу спокойной ночи.

Но прежде чем разойтись по комнатам, Мод говорит:

— Альбер, не считайте меня нахалкой, если я попрошу вас не оставлять гостиницу, не предупредив меня. Должна вам сказать, что Франкфурт — довольно опасный город, особенно ночью.

— Не волнуйтесь, — отвечаю я. — А если хотите быть совсем спокойной, можете взять меня в свою комнату.

— Лучше идите к себе. — Ее голос дикторши звучит приглушенно-мягко. — Ничто так не укрепляет здоровье, как спокойный сон и одиночество. Знаю это по собственному опыту.

3

— Мне необходим ваш паспорт, Альбер, — говорит Мод на следующее утро.

— Зачем?

— Это связано с определенными формальностями.

С этой женщиной напрасно спорить. Четвертый день мы с нею в этом городе, но я изучил ее достаточно хорошо. Она любезна и уступчива во всем, кроме главного — того, что касается плана. Того плана, что у нее в голове. Того плана, о котором мне по сию пору ничего не известно.

Когда недостает сведений, остаются догадки. Фразу «несколько дней», наверное, надо было понимать как несколько недель. То ли потому, что американец меня обманул, или же потому, что изменился план, или потому, что возникли непредвиденные осложнения. Как бы там ни было, нервозность не поможет.

Когда приходится ждать, а тебе не терпится, лучше всего повторять: все, что делается, — к лучшему. Допустим, что Шмитхаген передал мое послание на следующий день, что оно появилось на столе у генерала еще через день, а Центр имел под рукой все необходимое, — тогда можно рассчитывать, что в четверг или в пятницу Шмитхаген получит еще один конверт с документами и указаниями — только на этот раз уже не для Петко Земляка, а для меня.

Не раньше чем в четверг или пятницу. А сегодня вторник. Следовательно, надо подождать. Я готов ждать до посинения, лишь бы только моей даме не пришло в голову переехать из Франкфурта в Дюссельдорф или Бремен.

— А как же передвигаться без паспорта? — спрашиваю после продолжительной паузы.

— Точно так, как вы передвигаетесь сейчас. Паспорт — не средство передвижения.

Предыдущие дни мы согласно с моими пожеланиями находились каждый в своей комнате, за исключением совместных походов в ресторан и кафе. Два раза за время таких вылазок Мод встречалась со своими знакомыми и обменивалась с ними несколькими словами. Очевидно, случайные встречи со случайными знакомыми, ибо я не слыхал адресованной мне фразы: знаете ли вы этого человека?

А сегодня незадолго до обеда она неожиданно заглянула ко мне в комнату:

— Альбер, мне надо купить крем для лица. Не будете ли вы так добры сопроводить меня?

Эта любезная фраза на самом деле означала: иди со мной.

— Зачем вам крем? — сказал я, лишь бы что-то сказать. — У вас чудесная кожа. Если вы прикажете мне вас поцеловать, я соглашусь.

— Если у женщины хорошая кожа — значит, она старательно следит за ней, — ответила дама, оставив мое предложение без внимания.

— Не лучше отложить покупку на более позднее время, а сейчас заскочить куда-нибудь пообедать? — предлагаю я.

— Сделаем и то и другое, — говорит Мод. — Только на пять минут забежим в «Карлштадт». Как раз за этим магазином есть чудесный ресторан.

Предложение подано как чистейшая импровизация. Но в наших кругах люди недоверчивы, и я подозреваю, что покупка — только повод для того, чтоб затянуть меня именно в этот чудесный ресторанчик за «Карлштадтом». Подозрение перерастает в уверенность: когда через каких-то четверть часа после того, как мы уселись, к нашему столу подходит невысокий, смахивающий на пивную бочку, краснощекий господин.

— О Мод! Куда вы исчезли? — радостно выкрикивает незнакомец.

— Вот я перед вами, Франк, — успокаивает его дама. — Садитесь, если у вас нет другой компании. Это — господин Каре.

Оказывается, что у незнакомца нет другой компании и он очень-очень рад познакомиться с господином Каре.

Судя по тому, как разговаривает краснощекий с кельнером, он тут постоянный посетитель, хорошо знает не только кухню, но и винные погреба этого заведения.

Первого поданного блюда мне вполне достаточно, чтоб утолить голод, поэтому появление еще и свиной ноги меня больше пугает, чем радует. Отодвигаю тарелку и зажигаю сигарету. Это не остается незамеченным.

— Какое варварство, уважаемый господин Каре! — замечает Франк с полным ртом. — Эта свинья пожертвовала своей жизнью ради нас, а вы отвечаете на ее самопожертвование неуважением.

— У Альбера всегда плохой аппетит, — старается оправдать меня Мод. — Но у него есть другие достоинства. Он с первого взгляда определяет профессию и происхождение человека.

— Боюсь, что ко мне вам придется присматриваться долго, — скептически качает головой Франк. — Ну хорошо, смотрите сколько хотите, и делайте свои выводы.

Он вызывающе моргает своими блестящими темными глазами, потом снова переключает свое внимание на свиную ногу.

— Наверное, Мод переоценила мои возможности, — замечаю я. — Но если речь идет об угадывании, то вы американец немецкого происхождения, видимо торговец.