Утро Судного Дня

— Убежище, — сказал он. — Его еще мой дед строил. На случай, если резать придут. Десять дюймов брони, противорезонансный контур и полная экранировка. Мой дед был серьезным человеком! — Старик произнес это с гордостью.

Зажужжал мотор, тяжелая пластина люка встала на место.

Старик шагнул к встроенному в стол терминалу. На стене тут же активизировалось гало: вид улицы у входа в консульство. Бронещиты на окнах консульства переливались перламутром — активная поверхность металлокерамики отражала и рассеивала свет.

— Ваш дед умер? — спросил Грива.

— Погиб, — ответил старик. — Он — израильтянин. Командовал танковой бригадой во время сирийского мятежа. А мы тогда уже здесь жили. А здесь всё было спокойно до прошлого августа.

— А что было прошлым августом? — спросил Артём.

— Прошлым августом это старое убежище нам очень пригодилось, — сказал старик.

Хотя почему — старик? Сейчас, приглядевшись в нему повнимательнее, Грива понял, что он не так уж стар. Лет пятьдесят, не больше. Длинная пегая борода, крючковатый нос и изрядная лысина, частично прикрытая маленькой шапочкой, здорово старили его собеседника, но руки у него совсем не старческие. Мускулы — будь здоров. Предплечья толще, чем у Гривы.

— Прошлым августом здесь убили многих, — сказал хозяин. — Желтые резали индусов, индусы — черных и латиносов, а латиносы резали всех подряд.

— А белые? — спросил Грива.

— А белые в этом квартале только моя семья и твои соотечественники в консульстве. Они отбились, а мы прятались здесь, пока все не закончилось. Тут можно прятаться долго… Столько, сколько нужно.

— Мне долго не нужно, — сказал Грива. — Меня зовут Артём. А вас?

— Майкл, — ответил бородач. — Это здешние меня так зовут. А по закону мое имя — Моше. А мама зовет меня Мишей. Вот как у меня много имен! — Хозяин засмеялся.

— Ваша мать здесь?

— Нет. Уехала домой. К вам, в Россию. Давно это было. Когда только начался «ифрит». Меня тоже забрала. Так что я, можно сказать, ваш соотечественник. Я шесть лет в России жил. В Керчи. Но я потом вернулся. У отца здесь бизнес, а братьев у меня нет, помогать некому. Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.

Выговор у Миши был южный, а не столичный. Но по-русски он говорил очень хорошо.

Грива опустился на кожаный «антикварный» диванчик, вытянул ноги. Неспешная речь хозяина оказала на Артёма странное воздействие: мир за стенами подвала перестал ощущаться реальностью. Наверное, потому, что картинка шла на стандартный галоэкран, такой же, как дома у Гривы. По которому Артём привык смотреть не проекции с видеокамер, а развлекательные фильмы. Тем не менее наметанный глаз «полевика» отследил характерную световую рябь неподалеку от клубного модуля, на котором они полчаса назад подъехали к посольству. Такая рябь возникала при активизации камуфляжного режима боевого «комби».

— А к маме я часто езжу, — продолжал Миша. — И сын у меня тоже в России. В магистратуре. Севастопольский университет, знаете? (Грива кивнул.) Хочет ваше подданство оформить. Может, и правильно…

Грива не вслушивался в то, что он говорит. И потому не обратил внимания, что его собеседник перестал говорить ему «ты». Артём пытался спрогнозировать действия противника.

Ясно, что координатор операции допустил ошибку. Преждевременно ввел в игру группу зачистки. А надо было сначала задействовать «полевиков». Охрана в консульстве поставлена отвратительно. И уровень подготовки — такой же. Пара «полевиков» вошла бы внутрь с легкостью. И без лишнего шума. Зачем ломать лбом стену, если можно вскрыть дверь отмычкой?

Геликоптеры были уничтожены с воздуха. Их сожгли коллапсными ракетами. Притом, что наверху наверняка висит спутник. Следовательно, у геликоптеров была стопроцентная маскировка от любого воздушного объекта. Спутник отследит РЛС любого «крыла» и смодулирует картинку, на которой будет только чистое небо.

Геликоптеры сожгли. Это факт. Но остались наземные группы. По крайней мере одна точно осталась. Двое орлов в засаде у посольства. А сколько групп в городе?

Что ни говори, а этот Майкл-Михаил со своим убежищем подвернулся очень вовремя. Стандартными средствами его подвальчик не просканировать. И даже само его существование поверхностным осмотром не выявить. Будь Грива на месте координатора операции, он плюнул бы на электронику и подключил к делу хорошую собачку. Образцы запаха Гривы у них есть, так что собачка быстренько привела бы ребяток к цели. Положим, собачку он бы отвел…

Но ее всё равно не будет. Даже такой мастер управления, как Хокусай, о собачке и не подумает. Другая система мышления…

— «И сказал Господь: „Вопль против Сдома и Аморы велик, и грех их очень тяжел“…»

— Простите, что? — переспросил Артём. Погрузившись в собственные мысли, он потерял нить разговора.

— «И сказал Господь: „Вопль против Сдома и Аморы велик, и грех их очень тяжел, — речитативом произнес собеседник Гривы, мерно покачивая головой. — Сойду и посмотрю: если они поступают так, как доносят до Меня крики, — тогда конец; а если нет, то буду знать“».