Увековечено костями

Броуди жил по другую сторону залива. Держась подальше от щиплющих брызг, я направился к морю. Вдалеке утесы поднимались прямо от галечного пляжа, там виднелся рифленый металлический навес. Под брезентом лежали кипы строительного материала, двор усыпали гниющие груды старых лодок. Одна из них лежала на специальной конструкции для ремонта. Дощатое покрытие местами было снято, и загнутые балки каркаса напоминали грудную клетку человеческого скелета. Должно быть, та самая, которую латает Гутри. Если так, ему надолго хватит работы.

Дом Броуди находился подальше от залива. Аккуратное бунгало каким-то образом избежало пластикового обновления окон, как у соседей. Интересно, не неприязнь ли к Страчану вынудила его отказаться от столь выгодного шанса?

Броуди открыл дверь с таким видом, будто ждал меня.

– Заходите.

Внутри пахло дезинфицирующим средством с хвойным ароматом. Кругом было чисто, но по-холостяцки отсутствовали всякие декоративные излишества. В выложенном плитками камине шипел газовый огонь. Наверху стояла фотография женщины с девочкой. Снято, похоже, давно. Видимо, жена с дочерью.

Колли подняла голову из корзины и приветственно завиляла хвостом, затем легла и вновь заснула.

– Хотите чаю? – предложил он.

– Нет, спасибо. Извините, что пришел без звонка, но телефон не работает.

– Да, знаю.

На Броуди был толстый кардиган. Встав у камина, экс-полицейский засунул руки в карманы и вопросительно посмотрел на меня.

– Вы были правы. Это убийство, – сказал я.

Броуди принял новость спокойно.

– Вы уверены, что меня следует вводить в курс дела?

– Уоллес так распорядился. – И я рассказал, что обнаружил, и передал слова начальника.

Броуди улыбнулся.

– Представляю, какое лицо было у Фрейзера, – произнес он и сразу же посерьезнел. – Несчастный случай – это одно, но убийство все меняет. Не исключено, что убийца не из местных, однако остров достаточно отдаленный. У жертвы должна иметься причина сюда приехать, и я думаю, она приехала именно к тому человеку, который убил. Не важно, привез он ее сюда или добралась сама: на Руне нет недостатка лодок. Надо полагать, преступник живет на острове и жертва его знала.

Я и сам уже пришел к тем же выводам.

– Не понимаю, зачем он сжег тело и оставил в коттедже вместо того, чтобы похоронить или выбросить в море, – сказал я. В отличие от Фрейзера я не хотел списывать это на непрофессионализм. – Если преступник живет на Руне, бессмысленно оставлять труп лежать, пока его не найдут.

– Из-за лени или высокомерия. Или нервы сдали. Нужно мужество, чтобы вернуться на место преступления. – Броуди расстроенно покачал головой. – Боже, зря Уоллес не прислал людей, когда была такая возможность. Мы могли бы уже установить личность жертвы. Тогда найти убийцу стало бы в сто раз легче.

– Мы можем что-либо сделать?

Броуди вздохнул:

– Только ждать, пока утихнет ураган, и надеяться, что информация не просочится. Не стоит людям знать лишнего, пока не приехало подкрепление.

Однажды мне довелось находиться в закрытом обществе, которое терзалось страхами и подозрениями. Не хотелось повторения. И все же казалось неправильным скрывать факт от жителей острова.

– Вас беспокоит их реакция? – спросил я.

– Отчасти да, – согласился Броуди. – Убийство или нет, им не понравится вмешательство посторонних. Однако еще страшней то, как поведет себя убийца. В данный момент он надеется, что дело спишут на несчастный случай. Нельзя рисковать, пока на острове всего два офицера полиции.

Пока я впитывал информацию, Броуди рассеянно похлопал по карманам кардигана.

– На камине, – сказал я.

Он пристыженно улыбнулся и взял с камина пачку сигарет.

– Стараюсь не курить в доме. Жена это ненавидела, и после пятнадцати лет брака у меня выработался рефлекс. Как у собаки Павлова.

– Это ваша семья? – спросил я, указав на фотографию.

Броуди сам устремил взгляд на снимок, крутя пальцами сигарету.

– Да, Джинни и Ребекка. Бекки тут… около десяти. Где-то через год мы с ее матерью расстались. Променяла меня на страхового агента.

Он пожал плечами с видом «ну что тут поделаешь».

– А как поживает ваша дочь?

Броуди ответил не сразу.

– Она умерла.

Слова полоснули ножом по сердцу. Фрейзер сказал, что дочь Броуди сбежала, не более.

– Извините, я не знал, – смутившись, произнес я.

– Нет причин извиняться. У меня самого не имеется доказательств. Но я уверен, что ее нет. Я это чувствую. – Он бросил на меня взгляд. – Уоллес рассказал мне о вас. Вы сами были отцом и понимаете, что я имею в виду. Будто часть тебя утрачена.

Мне не понравилось, что Уоллес счел нормальным распространяться о моей биографии. Даже теперь слышать, как другие люди говорят о смерти Кары и Элис, казалось непозволительным вторжением в личную жизнь. И в то же время я сочувствовал Броуди.

– Что произошло?

Он уставился на сигарету у себя в руке.