Увековечено костями

– Бежим! – крикнул Броуди поверх шума и подтолкнул Дункана наружу.

– Нет! – возразил я, поскольку не успел положить в пакеты уцелевшую руку и ноги, а они нам понадобятся для отпечатков пальцев и анализа мягких тканей. Крыша угрожающе затрещала.

– Быстрей!

Я схватил руку, а Броуди силой поднял меня на ноги.

– Мой кейс!

Броуди подхватил кейс на ходу. Под дождем из обломков мы выбежали на кухню. Позади раздался оглушительный грохот, и я с замиранием сердца подумал, что сейчас развалится весь дом. В следующее мгновение мы оказались снаружи, в безопасности.

Тяжело дыша, обернулись. Коттедж стоял без крыши: часть унесло в сторону, часть провалилась внутрь, рухнуло полстены. Комната, где мы находились минуту назад, была погребена под булыжниками. Вместе с тем, что осталось от трупа женщины.

Фрейзер и Дункан стояли в шоке.

– Боже мой… – произнес сержант, глядя на меня.

Я опустил взгляд. Белая спецовка покрылась мокрым пеплом. Лицо перепачкалось. Однако Фрейзер смотрел не туда.

Я сжимал, словно экспонат из музея, руку жертвы.

12

Мы отвезли пакеты с уликами в деревню. Был вариант оставить их в фургоне, но рука, в отличие от костей и пепла, должна храниться при низкой температуре, чтобы приостановить разложение тканей. А в фургоне не было холодильника.

Дункан подбросил идею про больницу. Надо будет договориться с Камероном и, возможно, со Страчаном, основавшим медицинское учреждение. Раз уж пришлось забрать останки с места преступления, в клинике им самое место.

Фрейзер не переставал ворчать. Убеждал себя, что не в ответе за наши действия.

– Я не давал вам разрешения, – напомнил он, пока мы загружали пакеты в «рейнджровер». – Это был ваш приказ, а не мой.

– Вы бы хотели, чтобы мы оставили все в коттедже? – спросил Броуди. – А потом объясняли следственной команде, что стояли рядом и смотрели, как крыша погребает труп?

– Просто хочу, чтоб вы знали: я не несу за это ответственность. Сами докладывайте Уоллесу.

Нам не удавалось с ним связаться. Мне стало даже жалко Фрейзера. Под пустым хвастовством скрывался человек, который изо всех сил пытался не показать своего непрофессионализма.

– Не беспокойтесь, доложу, – мягко произнес Броуди, хотя в голосе сквозило презрение. – Раз уж умываете руки, могли бы отпустить ненадолго и Дункана. Пусть он помоется у меня после того, как отвезет пакеты в больницу, а потом вернется.

– Вернется сюда? – фыркнул Фрейзер, не веря своим ушам. – Зачем? Тут все уничтожено!

Броуди пожал плечами:

– Это место преступления. Но если желаете объяснять Уоллесу, почему оставили его без присмотра, дерзайте.

Дункану стало неловко.

– Я не против побыть здесь еще.

– Ты был на службе всю ночь! – выпалил Броуди, не успел Фрейзер и рот открыть. – Уверен, сержант Фрейзер не стал бы заставлять юного офицера выполнять работу, которая не по плечу ему самому.

Фрейзер сморщился.

– Ладно. Но ты должен вернуться не позже шести, – заявил он и ткнул Дункана пальцем. – Будем караулить всю ночь. – Сержант бросил на Броуди торжествующий взгляд. – Мы ведь не можем оставить место преступления без присмотра, верно?

Броуди стиснул челюсть, но ничего не сказал Фрейзеру, который важной походкой зашагал к фургону. Затем улыбнулся по-прежнему обеспокоенному Дункану:

– Идем, сынок. Тебе не помешает душ, извини за откровенность.

Я сел в «рейнджровер» вместе с констеблем, а Броуди последовал за нами на своей машине. Укрыться от дождя и ветра было сущим блаженством. Плечо болело – видимо, я задел его, выскакивая из коттеджа. Я откинул голову и закрыл глаза. В следующее мгновение Дункан будил меня за руку.

– Доктор Хантер! Остановимся?

Я заморгал. Впереди у дороги стоял «порше-кайен», который я видел у дома Страчана. Рядом сигналила Грейс, легко узнаваемая в своей куртке с капюшоном.

– Да, пожалуй.

Ветер нещадно развевал ее волосы. Я опустил окно.

– Дэвид, слава богу! – сказала она, широко нам улыбаясь. – Тут такая неурядица: я выехала в деревню, а в машине закончился бензин. Вы меня не подбросите?

Я замялся, вспомнив, что за задним сиденьем видны пакеты с уликами. Сзади остановился Броуди: дорога была слишком узкой, чтобы обогнать нас. Подумал, не предложить ли ей сесть к Броуди, но вспомнил, какие прохладные отношения у него со Страчаном.

– Если сложно, я дойду пешком, – сказала Грейс, продолжая улыбаться.

– Нет! – выпалил я и повернулся к Дункану: – Не возражаете?

– Да, это здорово. – Констебль впервые видел жену Страчана. – То есть, конечно, нет проблем.

Я пересел на заднее сиденье, уступив переднее Грейс вопреки ее протестам. Тонкий мускусный запах духов наполнил салон, и я едва сдержал улыбку, увидев, как Дункан расправил плечи и выпрямил спину.

Грейс ослепительно улыбнулась, когда я его представил.

– Вы, должно быть, тот самый молодой человек, который дежурит в фургоне?

– Да.

– Бедняга, – сказала она и участливо похлопала его по руке.

Даже с заднего сиденья я заметил, как у Дункана покраснели уши. Грейс, наверное, и не осознавала, какое сильное производит на него впечатление. Она повернулась ко мне, а констебль попытался сосредоточиться на дороге.