Увековечено костями

Не знаю, как далеко я ушел, пока не упал. На сей раз на блаженно холодную мокрую траву. Задышал воздухом с запахом гари, но все же воздухом.

Чьи-то руки потащили меня прочь от клуба. Глаза так слезились, что я ничего не видел, но узнал голос Броуди:

– Все позади.

Я поднял глаза, кашляя и вытирая слезы. Он поддерживал меня с одной стороны, а с другой возвышалась величественная фигура Гутри. Кругом толпились люди, пламя освещало озадаченные лица. Подъезжало все больше народа в верхней одежде, накинутой прямо на пижаму или сорочку. Кто-то крикнул: «Воды!» – и мне сунули кружку. Я жадно пил, холод чудотворно смягчал горло.

– Цел? – спросил Броуди.

Я кивнул и повернулся посмотреть на клуб. Пылало все здание, искры и языки пламени уносились ветром. Больница, где я был совсем недавно, теперь тоже горела, клубы дыма валили из разбитого окна.

– Что случилось? – спросил Броуди.

Я открыл рот, но снова закашлялся.

– Ладно, потом расскажешь, – сказал Броуди, подняв кружку.

Через толпу к нам пробирался человек. Это был Камерон. Он смотрел на горящий клуб с открытым ртом и не верил своим глазам. Со взглядом маньяка он обернулся ко мне.

– Что вы наделали? – Голос дрожал от ярости.

– Ради бога, не нападайте на него, ладно? – вмешался Броуди.

Кадык Камерона подпрыгнул под кожей, будто пойманная в ловушку мышь.

– Не нападать? Моя больница пылает.

Я не мог справиться с кашлем и все же прохрипел:

– Сожалею…

– Вы сожалеете? Посмотрите туда! Все уничтожено. Как вы такое натворили?

От гнева у него вздулись вены на висках. Я шатался, вытирал слезящиеся глаза.

– Я тут ни при чем. – Горло будто набилось гравием. – Я заснул, а когда проснулся, клуб горел. Сначала загорелся клуб, а не больница.

Камерон не сбавлял обороты:

– Так он загорелся сам по себе, да?

– Я не знаю… – Снова закашлялся.

– Оставьте его в покое, человек только что выбрался из пожара, – предупредил Броуди.

Рядом раздался грубый смех. Это был Кинросс. Темноволосый, в непромокаемой одежде, он казался человеком из более дикого, темного века.

– Спас свою задницу, а?

– А вы бы предпочли, чтобы он остался там? – парировал Броуди.

– Было б неплохо.

Внимание толпы переключилось с пожара на нас. Островитяне с суровыми лицами обступили нас со всех сторон.

– Клуб самовоспламенился? – пробурчал один из них.

Остальные тоже начали выкрикивать вопросы: зачем нам понадобился их развлекательный центр и кто будет платить за создание нового? Мой шок постепенно сменялся гневом.

Затем толпа расступилась, пропустив высокого мужчину. С облегчением я увидел, что это Страчан. И напряжение спало.

Он подошел к нам и уставился на горящий клуб. Ветер трепал ему волосы.

– Боже! Кто-нибудь был внутри?

Я покачал головой, борясь с кашлем:

– Только я.

И Дженис Дональдсон. Глядя на окутавшее дом пламя, я понимал, что останки не переживут второго сожжения.

Страчан забрал у меня пустую кружку.

– Налейте еще воды.

Он протянул кружку, даже не посмотрев, кто ее забрал. Кружку наполнили и вернули мне в одно мгновение. Я благодарно глотал ледяную воду. Страчан подождал, пока я напьюсь.

– Есть соображения, как он загорелся?

Камерон с неприкрытой яростью наблюдал за происходящим.

– Разве это не очевидно? Там больше никого не было!

– Не неси чушь, Брюс! – нетерпеливо заткнул его Страчан. – Всем известно, в каком состоянии там находилась проводка. Мне следовало настоять на сносе, когда строили больницу.

– И мы просто спишем этот случай на проводку? – спросил Камерон, сжав губы.

Страчан усмехнулся:

– Что ж, вы можете в любой момент линчевать доктора Хантера. Вот фонарь, веревку найдете. Но почему бы нам сначала не разобраться, а потом уже кого-то винить? – Повернувшись спиной к Камерону, он обратился к собравшимся островитянам: – Обещаю, мы выясним, что произошло. И построим новую больницу и клуб, даю слово. Сегодня уже ничего не поделаешь. Надо расходиться по домам.

Никто не шевельнулся. И тут, словно по подсказке, каркас дома повалился с каскадом искр. Сначала постепенно, потом размеренно, толпа начала рассасываться. У мужчин был мрачный вид, многие женщины вытирали глаза от слез.

Страчан повернулся к Кинроссу и Гутри:

– Йен, Шон, вы не могли бы задержаться? И еще найти пару человек. Огонь вряд ли распространится, но лучше за ним присмотреть.

Ловкий способ снять оставшееся напряжение. Кинросс и Гутри опешили, но обрадовались, что к ним обратились с просьбой.

– Почему бы вам не взглянуть на порезы и ожоги Дэвида? – сказал Страчан Камерону.

– В этом нет надобности, – запротестовал я, не дожидаясь ответа Камерона. Медбрат он или нет, на тот день мне хватило с ним общения. – Я сам справлюсь.

– Я все равно считаю, что нам следует… – забормотал Камерон, но Страчан его перебил:

– Тогда и тебе, Брюс, нет смысла оставаться. Скоро вставать к детям в школу. Можешь идти домой.

Тон не оставлял места возражениям. Камерон пошел прочь с грозным видом. Страчан посмотрел ему вслед, затем повернулся ко мне:

– Ладно, так что случилось?

Я глотнул еще воды.

– Должно быть, я задремал. Когда проснулся, света не было, в больнице клубился дым.

Он кивнул: