Эдвард Ли

Ужас Иннсвича

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются «общественным достоянием» и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд…

1

Шум автобуса создавал звуковой ментальный фон: я представлял себе, что нахожусь в теле Учителя и вижу тоже самое, что и он видел много лет назад за серым окном. И это были не обычные поля, невзрачные, ничем не примечательные деревья, и не типичное летнее небо Новой Англии, моему взору открывались картины намного мрачнее и зловещие. Выжженные вересковые пустоши усеивали истощенные луга и умирающие кустарники, деревья искривились и покрылись шрамами от молний, а небо было тяжелым и опухшим от угрозы. А там — да! — под ржавыми железными перилами моста, который стоит здесь многие десятилетия, мой взгляд был прикован к вялым потокам реки Мискатоник, в чьих глубинах Бог знает, что таилось или лежало раздутым в смерти или состояниях хуже смерти. Прозаическое окно автобуса больше не было простым окном, теперь оно являлось призмой-обскурой[1], зеркалом для жутких зрелищ, бездонных пропастей и протекающих ручейков между измерениями и непостижимыми ужасами. Затем я моргнул…

…улыбнулся и откинулся на сиденье. Внизу текла бурная и очень «здоровая» река Эссекс, а по обе стороны берегов росли обычные бесконечные ряды сосен и дубов. Понимая, что Бог наделил меня такой сильной фантазией, я прекрасно осознавал, что моё воображение даже на крошечную крупицу не дотягивает до воображения Учителя. Наверное, именно по этой причине мне так нравиться его истории. Однако моё воображение было даром, который я заметил за собой только после прочтения лучших фантастических творений Говарда Филипса Лавкрафта.

Со мной в автобусе сидело около полдюжины других пассажиров, их внешний вид напоминал мне бежавших каторжников. Я подумал, а если Лавкрафт сам когда-нибудь ездил в этом автобусе. Если бы это было так на самом деле, то на каком месте он сидел? В какое окно смотрел, ища свою музу. Конечно, моя одержимость этим писателем может показаться забавной, но она воистину сильна. Так же, как он был очарован всем, начиная от космоса, и заканчивая колониальной архитектуры, я был очарован и одержим его работами.

Меня зовут Фостер Морли, мне тридцать три года, я шатен с карими глазами. Я полагаю, Лавкрафт мог бы меня описать как неприметного и ненавязчивого молодого человека, но его, вероятно, позабавила бы определенная параллель. Как и многие из его главных героев, я происхожу из древнего английского рода, и живу на семейные средства богатого наследства; я имею неиспользованную научную степень Университета Брауна. Я живу в 180-летнем особняке в величественном Провиденсе, недалеко от Афинского дворца, куда ещё до революции перебрались мои предки. К сожалению, я остался последним из нашего рода. Поэтому, и по милости Создателя, теперь мои дни проходят в беззаботных мечтаниях и… чтении. Я перечитываю Лавкрафта снова и снова, потому что ещё никогда столь простые слова на бумаге не могли перенести меня в другие, более интересные миры. В миры, совсем не похожие на наш — с его финансовой депрессией и бесконечными войнами. А в место этого я отправляюсь в миры, полных непостижимых ужасов и космического террора.

Как ни странно, я никогда не слышал о Лавкрафте, пока случайно не прочитал около двух лет назад, а точнее в марте 1937, его некролог в «Вечернем Вестнике Провиденса», в котором рассказывалось о жизни писателя и его странном творческом пути. Моё любопытство тогда разыгралось не на шутку, и в июне я случайно наткнулся на номер журнала «Странные Истории» за 1936, в котором был напечатан его потрясающий рассказ «Вне Времени». С того самого момента я влюбился в этого писателя и потратил хоть и небольшие денежные суммы, но при этом приложил немало усилий, чтобы заполучить в свою библиотеку всё, что когда-либо выходило из-под его пера. Моя одержимость им была так же и моим спасением. Несмотря на то, что я был вполне доволен своим одиночеством и затворническим образом жизни, в его произведениях я нашёл то, чего мне так долго не хватало: тайны неизведанного, путешествия в потусторонние миры, всё то, что помогло спать мне ночами, а не лежать и считать мучительные, пустые часы и минуты до рассвета.