Ужас Иннсвича

Женщина, ожидающая своего одиннадцатого ребёнка? И с тех пор, как я приехал, я видел ещё нескольких будущих матерей. Олмстед, безусловно, очень плодовитый город…

Мэри открыла коробку на прилавке, и доктор Анструтер достал её содержимое: четыре хорошо упакованные бутылки карамельного цвета. На каждой из них была этикетка: ХЛОРОФОРМ.

— Нет более безопасного обезболивающего для трудных родов, — прокомментировал Анструтер и убрал бутылки.

— Американские медицинские технологии, — предположил я, — сейчас развиваются как никогда. Я читал, что они почти нашли лекарство от шизофрении, с помощью электрического тока.

— Не говоря уже о трансплантации костного мозга для пациентов с проблемами крови и полиомиелитом. Америка идёт вперёд семимильными шагами. Однако, судя по нынешнему глобальному политическому положению, я боюсь, что мы сосредоточим наше внимание и промышленность на войне, а не на мире.

— Будем молиться, чтобы это было не так, — сказал я. — Этот человек, Гитлер, кажется искренним в своём обещании не аннексировать больше территорий после Австрии. Плюс есть же ещё договор с Советами о ненападении.

— Время покажет, мистер Фостер. А теперь я должен идти, — oн ещё раз пожал мне руку. — Надеюсь, скоро увидимся.

— Хорошего дня, доктор…

— Самый лучший врач, какого только можно пожелать, — похвалила Мэри, когда он ушёл. — Похоже, сейчас единственное его занятие принимать роды. Все мои принимал он.

Я надеялся, что это не будет слишком резким отходом от хороших манер, но я всё же был вынужден спросить, чтобы унять свой непреодолимый интерес:

— Сколькими детьми благословил вас Господь, Мэри?

— Девятью, — она похлопала себя по распухшему животу, — считая и этого.

Девять детей и нет мужа, который взял бы на себя половину ответственности, — с сожалением подумала я. Воистину, она была сильной женщиной.

— Должно быть, вам очень трудно растить детей одной.

— О, совершенно нет, мне помогает отчим. Хоть он уже и старый, да и Пол… ну …

Внезапно из задней комнаты раздался глухой стук, который я воспринял как недовольное человеческое ворчание.

— Ну, что он еще натворил? — заскулила Мэри, — я сейчас вернусь, Фостер.

И сразу же поспешила выйти через дверь позади прилавка.

Я не мог не подслушать:

— Ты не можешь подождать? — раздался приглушённый голос Мэри.

— Нет! Не могу! — донёсся раздражённый мужской голос.

— Но у входа стоит приятный молодой человек, и он пригласил меня пообедать с ним! А теперь… — пауза, затем, как показалось, хрюканье. — …вернись в кресло! Тебе придется подождать! Я ненадолго…

— Я попробую…

Мэри вернулась с застенчивой улыбкой, а затем почти прошептала:

— Боюсь, это был Пол, он просто пытался привлечь внимание, — она, казалось, сдерживала себя от внутреннего гнева. — Причина, по которой вам не стоит встречаться с ним… — она замялась, — …его травмы. Он очень застенчив — несколько лет назад с ним произошел ужасный несчастный случай.

Знаю, это эгоистично, но меня передернуло, когда я понял, что реальный прототип лавкрафтовского «бакалейного юноши» находится по ту сторону двери и недоступен мне. А что с этими травмами? Нет никакого благородного способа, чтобы узнать.

— Я разрешаю ему оставаться в подсобке, пока работаю, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Иногда он даже спит здесь, когда никто не может отвезти его домой.

— А, понятно. Это, гм, хорошо, что вы можете за ним присмотреть, — это всё, что я мог сказать, но что еще она могла иметь в виду, настаивая, вернуться в свое кресло…? Это и замечание о дороге домой?

Скорей всего она имела в виду инвалидное кресло.

Момент был неловкий, но именно моего эгоизма хватило, чтобы перевести разговор на другую тему.

— Прежде чем я уйду, могу я спросить?

Она наклонилась, уперлась локтями в стойку, положила подбородок на кулаки и улыбнулась так, что мне показалось, будто это сон, хотя я и не мог сметь думать, что я привлекателен для неё.

— Спрашивайте, о чем угодно, Фостер. Вы действительно очень интересный человек.

Я громко сглотнул? Надеюсь, что нет!

— Я решил найти тихое местечко на открытом воздухе, чтобы почитать, — и поднял книгу. — Эта история моя любимая у Лавкрафта, и она вдохновлена вашим городом, и перечитав её здесь, я надеюсь получить совершенно новые впечатления.

— Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она. — Но Олмстед, который вы видите сегодня, совсем не похож на тот, что мистер Лавкрафт видел здесь много лет назад.

— Вот к чему я и клоню! — воскликнул я, пораженный ее проницательностью. — Кстати, у вас случайно нет фотографий Олмстеда до реконструкции? Я бы с удовольствием сравнил их с описаниями Лавкрафта в книге.

— У нас никогда не было фотоаппарата, но… — она подняла палец. — Есть одни человек, с которым вы могли бы поговорить. Ну может, конечно, это не самая хорошая идея.

Она дразнит меня сейчас? Я совершенно растерялся.

— Мэри, умоляю вас, пожалуйста…