Ужас в музее

Когда Далтон выслушал Джорджину и узнал, что Альфред вот-вот должен вернуться со шприцем морфия, он почел за лучшее поговорить с доктором наедине. Посоветовав Джорджине удалиться в свою комнату и подождать там развития событий, он принялся расхаживать по сумрачной библиотеке, рассматривая книжные полки и прислушиваясь, не раздастся ли нервная поступь Ктарендона на дорожке, ведущей от клиники. Несмотря на горевшую люстру, в углах просторного помещения сгущались тени, и чем внимательнее Далтон разглядывал книги, тем меньше нравился ему выбор друга. То была не обдуманно подобранная библиотека обычного врача, биолога или просто широко образованного человека. В этой коллекции содержалось слишком много книг на сомнительные псевдонаучные темы — сочинений, посвященных туманным абстрактным умозрениям и запретным средневековым ритуалам или странным экзотическим мистериям, написанных с использованием диковинных алфавитов, одновременно знакомых и незнакомых.

Толстый журнал наблюдений, лежавший на столе, тоже оставлял нездоровое впечатление. Почерк свидетельствовал о невротическом возбуждении, а общий смысл заметок отнюдь не вселял спокойствия в душу. Значительные куски текста были написаны неразборчивыми греческими буквами, и когда Далтон, в попытке перевести записи, вызвал из глубин памяти свои лингвистические познания, он вдруг вздрогнул и пожалел, что недостаточно добросовестно штудировал Ксенофонта и Гомера в университетские годы. Что-то здесь было неладно, совсем неладно — и губернатор опустился в кресло у стола, все внимательнее вчитываясь в писанину доктора на вульгарном греческом. Потом совсем рядом с ним раздался шорох, и он нервно вздрогнул, когда на его плечо решительно легла чья-то ладонь.

— Какова, позвольте поинтересоваться, причина вашего вторжения? Вы могли бы сообщить о своем деле Сураме.

Кларендон с ледяным выражением лица стоял возле кресла, держа в руке маленький золотой шприц. Он казался очень спокойным и совершенно нормальным, и в первый момент Далтон подумал, что Джорджина сильно сгустила краски, описывая состояние брата. Да и может ли человек, изрядно подзабывший греческий, верно судить о содержании беглых записей, сделанных на этом языке? Губернатор решил подойти к разговору крайне осторожно и мысленно поблагодарил счастливый случай, поместивший благовидный предлог в карман его сюртука. Он держался совершенно невозмутимо и уверенно, когда поднялся на ноги и ответил:

— Я не думал, что ты сочтешь нужным посвящать в дело подчиненного, но мне показалось, что тебе следует немедленно прочитать эту статью.

Он извлек из кармана журнал, взятый у доктора Макнейла, и вручил Кларендону.

— Страница пятьсот сорок два — увидишь там заголовок «Черная лихорадка побеждена новой сывороткой». Статья написала доктором Миллером из Филадельфийского университета, и он считает, что опередил тебя с твоим препаратом. Публикация обсуждалась сегодня в клубе, и Макнейл считает приведенную там аргументацию весьма убедительной. Будучи юристом, а не медиком, я не могу судить о подобных предметах, но, во всяком случае, я решил, что тебе не следует упускать возможность ознакомиться со статьей, пока она свежая. Разумеется, если ты занят, я не буду тебя отвлекать…

Кларендон резко прервал губернатора:

— Я собираюсь сделать укол сестре — ей нездоровится, — но потом я посмотрю, что там пишет этот шарлатан. Я знаю Миллера — чертов подхалим и невежда, и я сомневаюсь, что при своих жалких умственных способностях он мог украсть мою методику, воспользовавшись скудными обрывочными сведениями, почерпнутыми здесь.

Внезапно внутренний голос предупредил Далтона, что Джорджина ни в коем случае не должна получить инъекцию предназначенного для нее препарата. Было в нем что-то подозрительное. Судя по ее словам, Альфред потратил непомерно много времени на приготовление раствора — гораздо больше, чем требуется, чтобы развести таблетку морфина. Он решил по возможности дольше задержать доктора и исподволь выяснить его умонастроение.

— Очень жаль, что Джорджине нездоровится. А ты уверен, что инъекция поможет? Или хотя бы никак не повредит ей?

Кларендон судорожно дернулся, и Далтон понял, что попал в самую точку.

— Повредит? — выкрикнул доктор. — Не пори чушь! Ты знаешь, что Джорджина должна быть совершенно здорова — идеально здорова! — чтобы послужить науке, как подобает представительнице семейства Кларендонов. Она, по крайней мере, понимает, сколь высокая это честь — быть моей сестрой. Ни одна жертва, принесенная ради моей работы, не кажется ей чрезмерной. Она жрица истины и научного прогресса, как я — их жрец.

Он прервал свою истерическую тираду и, слегка задыхаясь, уставился на Далтона безумным взором. Внимание его явно переключилось на другой предмет.

— Однако дай-ка я взгляну, что там пишет этот чертов шарлатан, — продолжил доктор. — Если он думает, что может ввести в заблуждение настоящего врача своей псевдомедицинской риторикой, значит, он даже глупее, чем я полагал!