Ужасы

Из-за тебя у меня была ужасная ночь, надеюсь, ты знаешь об этом. Теперь нам надо поспать. Я совершенно без сил. Но ты, кажется, решил в два часа ночи принять участие в соревнованиях по плаванию. Давай свалим вину на наш район, хорошо? Какой-то болван открыл стрельбу, и ты по ошибке решил, что стреляли из стартового пистолета.

Но я совсем не против твоей активности, по понятным причинам.

Знаешь что?.. Для меня самое странное в этих письмах то, что я пишу их тому, у кого еще нет имени. Вообще-то твой пол тоже для меня пока загадка. Я так захотела, а тем, кто знает, строго-настрого запрещено говорить мне об этом. Хочу, чтобы это было сюрпризом, старым добрым сюрпризом, которые вышли из моды после того, как у докторов появилась возможность заглядывать внутрь и видеть, что я там ращу все эти месяцы.

Готова поставить на то, что ты мальчик. Но возможно, и нет. Если ты и твой брат, которого мы, увы, никогда не узнаем, идентичные близнецы, тогда, конечно, ты мальчик. Но если вы двойняшки, тогда тайна остается, верно?

Так что пока я думаю о тебе как о Головастике.

Как тебя назвать, когда ты перестанешь быть амфибией? Этот вопрос не дает мне покоя. Я склонна думать, что наше предназначение хитрым способом связано с нашими именами, словно лекало, которое надо заполнить. Если бы родители не назвали меня Мелоди, занималась бы я сейчас музыкой? Как знать, может, с моим именем случился перебор. Кто не умеет делать сам, начинает учить других, так? Ну, на это я могу ответить: попробуйте заработать на жизнь одним талантом, если ваш репертуар лишь изредка переваливает за 1790 год.

Я уверена, что наступит момент, когда ты найдешь унизительным то, что у твоей мамы одна-единственная — естественно, не считая ее драгоценного, талантливого ребенка, — страсть — кучка инструментов с необычными названиями: рекордер, раушпфайф и крумхорн.[45]

Я тут вспомнила шутку по поводу старинной музыки: какая разница между крумхорном и газонокосилкой? Газонокосилку можно настроить.

Но я надеюсь, что придет время, и ты по достоинству оценишь эту шутку.

Кто знает, возможно, мы все еще будем музицировать, когда ты станешь достаточно взрослым, чтобы уже не смотреть на нас свысока. И ты будешь гордиться мной, за то что я сохранила верность коллективу женщин-единомышленниц, которые специализируются на хитах Средневековья и Возрождения. Мы назвали нашу группу «Отбросы общества», и выступления понемногу начинают привлекать поклонников. Правда, мы не прекращаем спорить, что именно им нравится — наша музыка или наши концертные костюмы? Признаюсь, что кружева, корсеты и темная помада делают наш квинтет довольно привлекательным.

В любое время, выступаем мы или репетируем, я уверена, каждая из нас тешит свою рану. Для моей подруги Хизер (она играет на виоле да гамба и ждет не дождется встречи с тобой) это лучший способ заткнуть пасть окружающему миру. Она выросла в фабричном городке, где даже ее сны заполнял скрежет работающих станков, так что с помощью смычка из конского волоса Хизер изгоняет этот шум из своей жизни.

Что касается меня, наша музыка напоминает мне о другой эпохе, о временах, когда, как мне представляется, было больше благородства в отношениях, чем сейчас. Это важно — взаимное благородство. Ты не поверишь, что я могу так сильно тосковать по незнакомым мне временам. Но я тоскую по ним. Особенно в такие дни, как сегодняшний, после таких встреч, как сегодня днем.

После школы я направилась в свой любимый магазинчик старых пластинок и компакт-дисков посмотреть, нет ли там каких-нибудь записей для моих уроков. В этом магазинчике всегда можно откопать настоящие сокровища, и ради этого стоило забрести в тот квартал, где он располагается. За пару домов до него я встретила этого парня. Он ровным счетом ничем не был занят, просто стоял, прислонившись к закопченной кирпичной стене, и источал запах того, что выпил за день. Он приметил меня, это я могу точно сказать. Если ты живешь в нашем районе, ты неизбежно обзаводишься таким вот радаром, знаешь, он дает знать, когда кто-то решает включить тебя в свой день, включить в самом худшем смысле этого слова. Он посмотрел на меня, посмотрел на тебя, если быть точной, и вот что сказал:

— Еще не потеряла своего, а?

Я не представляла, как мне реагировать. Его гнусное кваканье не заслуживало ответа.

Он продолжил:

— Ну, может, позже. Похоже, у тебя еще есть время.

Что меня поразило, так это то, что он сказал это без какого-то особого желания унизить. Просто и искренне, словно потери, которые случались вокруг него, были самым обычным делом. Что за смертельная пустота должна быть в душе того, кто считает нормальным сказать такое другому человеку?