Узкий круг

Агафонов полил деревья и огород. Пахло сырой землей, над смородиной порхала большая бабочка-совка. Он прихлопнул ее быстрым движением ладоней, потом отнес ведра в летнюю кухню. Побеленная стена была освещена розовым закатом. Никаких туч и женщин на закате не было. Чистое зеленеющее небо лежало за шиферными и железными крышами Грушовки. Неподалеку пели пьяными голосами. Это Лапшин из тюряги вернулся, заметил дед. Скоро сядет обратно. Агафонов взял лопату и пошел в дальний конец двора ремонтировать подгнивший столб забора. Он вырубил лопухи и папоротник и принялся копать яму для столба-пасынка. Лезвие с легким треском входило в перевитую корнями землю, крошило истлевшие деревянные обломки, напоминавшие, что здесь прежде стоял сарай.

Агафонов повернулся и громко крикнул:

— Дед! Я хочу сделать здесь бассейн!

Почему у него вырвалось о бассейне? Старики решили, что он дурачится.

От брата Валериана вскоре пришло письмо, в котором Агафонов прочитал много полезных советов: пора браться за ум, овладеть специальностью: «Ты уже немало сделал, чтобы ограничить свою перспективу…» Валериан, как всегда, строго относился к жизни. За это старики, дядья и мать посылали ему деньги, а он еще и подрабатывал летом в строительном отряде.

«Я не пропаду! — думал Агафонов. — А пропаду — так не заплачу. Советчик выискался!»

На Севере он оказался случайно вместе с тремя исключенными из вузов студентами, которые надеялись на большие заработки. Тогда только разворачивалось освоение тюменской нефтегазоносной провинции, и тысячи прибывающих отовсюду людей чувствовали себя первопроходцами.

Агафонов не любил вспоминать начало северной одиссеи. Он строил переход ЛЭП через Обь, железную дорогу в речном порту, был стропальщиком при погрузке вертолетов. Жил во временных общежитиях и вагончиках, где было тесно и грязно. Его спутники вскоре уехали домой, не преодолев неустроенной жизни. И он холодно простился с ними, сказав, что выдержит здесь несколько лет.

Во время отпусков он заезжал в Грушовку, сорил деньгами, угощая знакомых и незнакомых, чтобы они радовались его появлению. Бабушка, видя его загулы, снова ругала его. «Ты бы лучше папе памятник поставил», — упрекала она.

До женитьбы Агафонов так и не разбогател и памятника отцу не поставил.

Он окончил курсы шоферов и порой возил на грузовике разных должностных лиц. В одной из таких поездок он познакомился со своей будущей женой Галиной Петровной Матвиенко: она работала инженером, была замужем, имела дочь школьного возраста. Узнав это, он не смутился, а сказал, что ему нравятся такие женщины, как она, — чуть полные, сильные, с высоким лбом и карими глазами. Галина Петровна улыбалась Агафонову, вернее, еще не Агафонову, а своему ощущению интереса к жизни, которое вызывал этот шофер. В ту пору жизнь Галины Петровны была унылой, муж увлекался охотой, встречами с товарищами и смотрел на жену с равнодушием.

Зимой Агафонова направили на зимник. Лишь спустя два месяца она увидела его: он осунулся, кожа на скулах была отморожена и шелушилась. Он сказал, что нарочно заехал в контору, чтобы встретиться с ней. Это признание не сделало его героем в ее глазах, но ей захотелось пожалеть его.

Галина Петровна взяла у подруги ключ от квартиры и провела вечер с Агафоновым. Она испытала восторг и беспамятство, воспоминание о которых было ее утешением, когда Агафонов уехал, оставив ее играть старую роль постылой жены. Иногда Галина Петровна грезила наяву: летела за колонной грузовиков и оказывалась в кабине Агафонова…

Однако, вернувшись, Агафонов встретил поразительную сдержанность Галины Петровны. Он не понимал, что с ней случилось. Никакие рассказы о том, как он стремился к ней, не трогали ее. Она не хотела тайной любви. И Агафонову не оставалось выбора: он попросил ее выйти за него замуж. Она отговаривала, твердила, что старше его на целых шесть лет, что у нее ребенок, что лучше все забыть. Но в конце концов сказала: «Да».

Галина Петровна мирно разошлась с мужем, и Агафонов переехал к ней, в чужое обжитое гнездо. Хотя квартира была новой, он отремонтировал ее. У него были умелые руки, за несколько лет скитаний по времянкам он истосковался по домашнему теплу.

Галя останавливала его, когда он, придя с работы, принимался за переустройство, но ей были радостны его заботы об их доме. В общих хлопотах Агафонов подружился с девочкой-подростком, потому что не навязывался и не поучал, а держался с ней как со взрослой.

Он построил во дворе сарай с погребом, чтобы на зиму привезти картошки, морковки, луна, засолить бочку муксунов. Ему помогали его приятели шоферы.

Потом Агафоновы поехали в отпуск, побывали в Грушовке и проведали могилу отца с оплывшим холмиком, окруженным низким забором. Агафонов вспомнил детство, ему стало стыдно перед забытой могилой. Он понимал, что здесь лежат только кости, что самого отца давно нет, и было больно и одиноко, как не было даже в день похорон. Он подкрасил железную пирамиду и выполол траву в ограде.