Узурпатор ниоткуда

Мы с Майком тоже подошли. На покрытой грязью и кровью траве лежала плоская голова чудовища с рваным обрубком шеи. Серые роговые шипы, желтый глаз (один, второго не видно) с вертикальным щелевидным зрачком. Но в основном эта голова состояла из одной лишь вытянутой пасти размером с ковш экскаватора… Зубы соответственные — желтовато-белые, длинные как указки, на вид очень острые. Голова содрогалась, так же как будет содрогаться и двигать челюстями голова змеи, если вы оттяпаете ее лопатой. Но, самое страшное — из пасти торчали ноги, обутые в камуфлированные штаны и десантные ботинки. Ноги шевелились в такт судорогам головы.

Меня замутило, и я сделал шаг назад, чтобы не упасть. Больше я не мог смотреть на эту жуть.

— Командир, — сказал я Жоаму, чтобы хоть что-то сказать, — это не игуанодон. Это какой-то хищник.

— Эта сволочь сожрала Переша, моего адъютанта, — мрачно сообщил Жоам. Теперь нас осталось тридцать три…

— Ты ударил его из базуки?

— Конечно. Прямо в шею. Я успел заметить, что это очень большой зверь, и из автомата его не взять. Но человека потеряли… Это кто — тираннозавр, да?

Майк задумчиво смотрел на страшную голову.

— Боюсь, придется мне съесть шляпу. Не думаю, что это вообще динозавр. Те, по-моему, были гораздо крупнее. Да и голова как есть крокодилья. У древних ящеров таких не было. Это, наверное, какой-то мутант.

— Ладно, пошли все отсюда, — скомандовал Жоам. — Не нравится мне эта яма. Идем до ближайшей возвышенности, делаем привал, и думаем, как быть дальше. Проклятье, сроду не думал, что когда-нибудь потеряю больше десяти человек, даже не начав боевые действия…

Действительно, обстоятельства складывались гадко. Сначала ливень, вызвавший наводнение, которое унесло стольких людей, потом жертвоприношение чудовищу, которое и в кошмарном-то сне не приснится… Вон оно, кстати, лежит возле дороги. Без головы, но тоже еще дергается. И не десять метров в нем, поменьше все-таки будет. Не более шести. Но все равно — что за дьявольское создание!

Солдаты были подавлены. Отряд прошел рядом с содрогающейся тушей молча, едва ли не на цыпочках. Только Алварес не молчал. Но он не приказывал, а что-то вещал, и притом довольно убедительным тоном.

— Командир, есть вопрос, — обратился я.

— Ну?

— Можно перевести твою речь для нас?

— Можно. Объясняю бойцам, что никакой это не злой дух, раз его можно убить. Просто большой зверь.

— И они верят?

Жоам выругался по-русски. Оскальзываясь и размахивая руками для поддержания равновесия, бойцы поднялись на пригорок, оставив котловину внизу. И — вот чудо! — она вновь заполнилась плотным туманом, в котором скрылись и покореженная машина, и отрубленная голова неизвестной науке бестии.

Командир приказал делать привал на самой вершине пригорка, где под невысокими развесистыми деревьями валялось несколько поваленных стволов. Осмотрев их на предмет змей, мы расположились на этих бревнах, верхняя часть которых была сухой и теплой. Потрясающе! Я уже и не верил, что подобное сочетание возможно.

Усталые солдаты были напуганы, раздражены и злы — не самый лучший набор эмоций, особенно когда сражение еще не началось, а потери уже есть. Двое переломанных снова что-то заговорили, возможно, опять просили пристрелить их, но командир, как и прежде, пресек эти малодушные настроения. Он вытащил чудом сохранившуюся сигару, завернутую в несколько полиэтиленовых пакетов, кое-как разжег ее и задумался.

Минут через пять-шесть он поднялся, сказал короткую фразу, обращаясь к солдатам. Некоторые из них без особого энтузиазма загудели, некоторые промолчали, кое-кто пожал плечами. Алварес, кажется, был более-менее удовлетворен настроением личного состава, хотя и не слишком. А потом он подозвал нас с Майком для того, чтобы (я немного удивился) посоветоваться с нами.

— Мои ребята, — сказал он, — на самом деле всего лишь неграмотные крестьяне. Единственный человек, с кем я мог советоваться, это — Переш. Но теперь его нет, и я не уверен, что есть смысл советоваться с рядовыми солдатами. Ну, а принимать решение единолично я все же больше привык в бою — это моя стихия, если вы меня правильно понимаете.

Я понимал все правильно. Жоам, по всей видимости, хороший тактик, но неважный стратег. И в затруднительных ситуациях он спрашивал совета у своего денщика, ныне покойного, который, надо полагать, был неглупым человеком.

Но я промолчал, предоставив высказаться Майку. Американец с серьезным выражением на лице заявил, что согласен слушать дальше, и ничего не имеет против того, чтобы высказать свое мнение, если таковое кого-нибудь заинтересует.