В ад с чистой совестью

Мы сидели с тетей Верой за утренним чаем, когда вернулся нагруженный Герман. Я боялась увидеть выражение недовольства на его лице. Но, ничего подобного не было. Он радостно улыбнулся, хоть и выглядел усталым.

– Я уже сам хотел идти за тобой и звать в гости. Думал, ты вчера придешь…

– Простите, вчера не получилось зайти, – обратилась я не к Герману, а к его маме. Я поняла, что на самом деле желанный гость в их доме, и стало немного неудобно, что не зашла раньше навестить их.

Герман бросил взгляд на мою сумку, стоящую возле порога, и я поняла, что воспитание не позволяет ему проявить любопытство, хоть оно и было «написано» на лице.

– Там… Я… – Я поняла, что никак не могу подобрать слова. – Я там принесла кое-что. Это тебе… Только, сейчас не смотри, – попросила я, видя, что он уже готов заглянуть в сумку, как ребенок под елку в новогоднюю ночь. – Посмотришь, когда уйду, ладно?

Думаю, он и сам догадается, что в мешке. Почему-то мне не хотелось присутствовать при этом. Наверное, где-то в глубине души, я опасалась, что клад может подействовать на него так же, как когда-то на Владимира.

Мы еще пообщались немного за чаем, а потом я засобиралась домой. Герман хотел меня проводить, но я настояла, чтобы он остался дома. Честно говоря, не хотела, чтобы кто-нибудь раньше него заглянул в сумку.

Оказавшись дома, первое, на что обратила внимание, стояла какая-то неестественная тишина. Тут и раньше никто особо не шумел, но сейчас тишина была материальной, если так можно выразиться. Я поняла, что Владимира больше нет. От этой мысли стало очень грустно и легко одновременно. Странное сочетание, понимаю, но именно смесь этих чувств я испытала в первый момент.

Зайдя в комнату, я обнаружила свой ноутбук включенным. Мало того, на экране был открыт вордовский файл и крупными буквами выведено одно единственное слово «Спасибо». Видно, Владимир гораздо чаще наблюдал меня за работой, чем признавался, раз успел поднатореть в компьютерном деле. Мне стало весело и почему-то показалось, что он все еще может видеть меня оттуда, где находится сейчас. Поддавшись порыву, я приветливо помахала рукой в воздухе. А может, это был прощальный жест, сама не знаю. В одном я была твердо уверена, что вековое проклятие, наконец-то, разрушено.

Не ждала Германа так рано. Думала, в лучшем случае, придет он ближе к вечеру. Однако он пришел через час, я как раз только вошла во вкус работы над романом, примирившись с мыслью, что больше никогда не увижу Владимира.

– Чай, кофе?.. – спросила я с порога, лишь бы что-нибудь спросить, потому что выглядел он, мягко говоря, не очень и явно подбирал слова, чтобы начать разговор.

– Нет, – ответил он, подходя ко мне и беря за плечи. – Ты должна мне все объяснить.

– Ты про клад? – задала я вопрос, и прозвучало это как-то по-будничному равнодушно.

– Как ты?.. Где ты нашла его?

Герман выглядел до крайности озадаченным. Складывалось впечатление, что он перестал понимать, что происходит в его жизни. Мне стало немного смешно. Конечно, куда ему все понять? Не он же общался с самым настоящим призраком в течение почти месяца, и не его этот самый призрак упорно заставлял искать клад. Только, как же мне ему все объяснить-то?

– У тебя в саду, – для начала ответила я.

– Так это ты?.. А я-то думал, кто рыл землю под дубом? Для животного слишком большая яма…

– Я бы попросила! Между прочим, яму я засыпала. Да и не такая уж большая она была.

Герман смотрел на меня, и веселость его не заражала. Он по-прежнему оставался серьезным и напряженным.

– Ты можешь мне все объяснить? – практически взмолился он. Я поняла, что нужно попытаться это сделать, если не хочу спровоцировать нервный срыв.

– Ну, история довольно длинная. Если уж рассказывать ее, то сначала и со всеми подробностями.

– Я никуда не спешу.

Герман схватил меня за руку и потащил в комнату. Усадив рядом с собой на диван, он для надежности, а может, повинуясь внезапному порыву, обнял меня за талию, притянул к себе и поцеловал.

– А теперь рассказывай, – приказал он, усаживаясь поудобнее.

Не мудрствуя лукаво, я начала с момента появления в доме. По мере повествования замечала, как меняются эмоции на лице Германа. Сначала оно ничего, кроме изумления и недоверия не выражало. Потом, на нем постепенно стала проступать вера. Наверное, при всем желании, он не мог подумать, что такую невероятную историю я могла придумать. Для этого нужно обладать поистине извращенной фантазией. Мне даже казалось, что моментами он проникался таким же сочувствием к Владимиру, которое испытывала я в свое время. Закончила рассказ я словами:

– Думаю, душа его, наконец, успокоилась.

– Да, уж… Дела… – Герман выглядел немного ошарашенным. Скорее всего, не мог до конца поверить в услышанное, а может просто смысл не усваивался до конца. – Вот кого ты имела в виду, когда сказала, что я тебя не стою. А я все искал подходящий момент, чтобы спросить об этом.