В Бездне

Несмотря на то, что никто особенно не вступал в споры с Джейком и не принижал его достоинства, он всегда хотел делать всё вопреки семье. Герберт стремился познакомить сына с культурой, приглашал профессоров из Англии, тратил на его образование неслыханные суммы, содержал в роскоши. У Джейка же, наоборот, возникло стремление быть вечно оборванным, грязным. Если водить машины, то обязательно какие-нибудь развалины; если одеваться, то во что-нибудь поношенное. Так выражалось презрение ко всему, что делал Герберт.

Безусловно, налицо эдипов комплекс, будь проклят Фрейд! Хотя психолог ни в чём не виноват, он всего лишь описал болезненное стремление ребёнка к смерти родителя своего пола: девочки ненавидят матерей, мальчики — отцов. Это безумие, подобные вещи нужно подавлять, разъяснять, однако никто этого не делает.

Человеческая жизнь вообще весьма занимательный предмет. Сколько на неё ни смотришь, невозможно понять, что же это. Словно какая-то мокрая гусеница, она всё время выскальзывает из рук. В жизни нет и не будет конкретики, всё происходящее больше похоже на зыбкий, назойливый, отвратительный сон. Совершенно не успеваешь ни уследить за ним, ни понять, ни узнать что-либо.

Так же произошло и в отношениях отца со старшим сыном. Герберт действительно всегда уважал Джейка. Когда тот был маленьким и говорил что-нибудь, отец замолкал и внимательно слушал. Но сын всегда шёл поперёк Герберту. Он постоянно боролся, несмотря на то что с ним никто не вёл войну. В итоге его просто начало трясти от одного присутствия отца, и произошёл полный разрыв каких бы то ни было отношений.

Второй сын, десятилетний Патрик, был ещё слишком мал, чтобы о чём-то говорить. В таком возрасте ничего особенного не скажешь. Старшему же сыну было уже двадцать три года.

Такие отношения обычно складываются надолго, и с этим нельзя ничего сделать.

Самым обидным для Герберта было наблюдать, как старший сын общается с чужими людьми. Джейк прекрасно владел собой, был уважителен, интересен, весел — недаром он работал на радио и выступал перед публикой ежедневно по три часа. Перед Гербертом стоял совсем не тот человек, которого он знал. Как это было горько! Герберт хотел бы быть чужим своему сыну, тогда Джейк относился бы к нему как к постороннему — хорошо. К родному же отцу парень относился ужасно. Этот эдипов комплекс бесконечен и абсолютно неизбывен.

Во всей этой истории Джейк сыграл далеко не последнюю и весьма интересную роль. Он заявил, что называет себя верующим только для того, чтобы позлить сверстников-атеистов. Ничего в его жизни не напоминало о вере. Он устраивал шумные оргии в доме отца, не смущаясь присутствием церкви, собирал молодых людей и девушек по всему городу, а затем компания, употребляя алкоголь и марихуану, шумно резвилась до самого утра. Конечно, можно выдвинуть Герберту обвинение, что он всё это терпел, а должен был запретить. Но тогда разрыв отношений с сыном произошёл бы значительно раньше.

Герберт вспомнил, как однажды шестнадцатилетний Джейк начал дерзить, и тогда он сказал сыну: «Может быть, тебе лучше пойти жить к сестре?». У сестры на тот момент был свой дом, приобретённый, между прочим, на деньги Герберта. Сын задумчиво произнёс: «Так что же, это начало конца?». Как он был прав! Наверное, сын чувствовал гораздо больше, чем отец. Герберту тогда показалось это странным: что тут такого, почему конец? Но это действительно было начало конца.

Очень трудно, когда за спиной одного игрока с открытыми картами все мухлюют и жульничают и за этой спиной творится целый мир удивительных событий, о которых человек ничего не знает. Как царь последним узнаёт о заговоре, а муж — об измене жены, так и Герберт последним понял, что вся его жизнь движется к краху. Чужие люди, жившие в его доме, видели происходящее, слышали разговоры, ведущиеся за его спиной. Даже маленький Патрик всё время спрашивал родителей: «А вы не разведётесь?». И Герберту казалось, что это нонсенс, какая-то глупость. Но, видимо, ребёнок всё знал, слышал, чувствовал.

Итак, Джейк всегда вёл себя провокационно и в итоге уехал в другой город. Однако там он неожиданно подался в православие, стал посещать церковь, петь в хоре, исповедоваться. Однажды Джейк рассказал местному священнику, что его отец — тоже священнослужитель и содержит приют. Видимо, спросив совета, молодой человек получил ответ: «А что же ты тут делаешь? Поезжай и помогай отцу».

И вот «помощник» приехал. Герберт служил литургию, повернулся благословить народ и увидел старшего сына, возвратившегося в церковь. Отец обнял Джейка, благословил и решил: «Наконец-то у меня есть наследник, который продолжит хотя бы это моё начинание». Потому что все остальные направления, в которых Герберт хотел бы видеть сына продолжателем, были успешно погребены.