В борьбе за трон

– Как? Неужели они были в сношениях с мятежниками? – изумленно воскликнул герцог. – Правда, Монтгомери бежал к Бурбонам, а они были с ним в дружбе… Но нет, это невозможно! Королева Мария ручается за их преданность!

– Я приказала арестовать их потому, что они подожгли мой дом в предместье Сен-Жермен, – возразила Екатерина, зорким оком следя за пажом. – Лорд Дадли имел тайную любовную связь с одной из моих придворных дам. Будучи застигнут врасплох, он, вместо того чтобы бежать, оказал вооруженное сопротивление, поджег дом и ранил нескольких из моих кавалеров.

– Ах, какая удивительно благоприятная случайность, что при вас, ваше величество, были кавалеры! – с усмешкой сказал Гиз. – Парижская судебная палата произнесет свой приговор над преступниками. Однако куда вы приказали препроводить арестованных: в Бастилию или сюда, в Лувр?

– Благодаря стараниям вашей светлости я лишена власти распоряжаться Бастилией. Арестованные препровождены в парижскую тюрьму, – ответила Екатерина.

– Очень рад этому обстоятельству; они – иностранцы, и потому необходимо соблюдать форму. Как только мы возвратимся в Париж, нужно начать следствие. Итак, прикажете отрядить мушкетеров, которые будут конвоировать вас, ваше величество, на пути в Амбуаз?

– Я сейчас начну собираться к отъезду. Вашего пажа, герцог, я надеюсь, вы возьмете с собою в Амбуаз? От него можно было бы получить кое-какие сведения об арестованных.

Гиз поклонился.

Не успела она проследовать в свою комнату, как моментально отправила тайного посла к герцогу Конде с извещением о внезапном отъезде двора в Амбуаз.

III

Фаншон получила приказание остаться в Лувре, так как была слишком слаба и расстроена. Несмотря на возмущение, высказанное Екатериной против Фаншон, она все же удостоила ее перед отъездом своим посещением.

Фаншон не заметила, как Екатерина влила что-то в чай, приготовленный для больной как освежающий напиток, она выпила этот чай в присутствии Екатерины и тотчас же почувствовала сильную сонливость, с которой не в состоянии была бороться, несмотря на уважение к присутствию королевы.

Екатерина осталась довольна. Она вытерла своим платком чашку, из которой пила Фаншон, влила в нее немного чая, чтобы это казалось остатком недопитого, а затем вышла из комнаты.

Несколько секунд спустя, лишь только послышались удалявшиеся шаги Екатерины, потайная дверь отворилась и вошла Филли, за нею герцог Гиз.

– Посмотрите, – сказала Филли, поднимая кверху и тряся руку спящей, – это не обыкновенный сон, вызванный успокоительным действием настоя трав: это – яд; но я знаю, какой тут яд.

– Мальчик, не колдун ли ты? Как ты можешь узнать, какой тут яд?

– Я узнаю по запаху изо рта и по красненьким прыщикам во рту, – сказала Филли, открывая рот спящей, – у меня, кстати, имеется с собой и противоядие.

– Ты, верно, умеешь колдовать?

– Ваша светлость, я видел однажды шкаф, в котором королева хранит свои яды. Их три у нее: один убивает на месте, но оставляет по себе следы; второй действует лишь по прошествии известного промежутка времени, сообразно величине дозы; третий яд убивает вот таким образом. Больной находится в оцепенении до тех пор, пока яд перейдет в кровь, а затем пробуждается под влиянием сильных болей и начинает бредить. Этот яд действует на мозг.

– И ты можешь спасти Фаншон?

– У меня есть противоядие, я запасся им с тех пор, как увидел эти яды, потому что королева поклялась отомстить моему господину.

Филли влила несколько капель какого-то эликсира в рот больной и стала втирать под ее носом какой-то порошок. Больная собиралась чихнуть и в это время проглотила капли.

– Теперь она вне опасности, – ликуя воскликнула Филли, – порошок произвел свое действие!

– Она должна узнать, кому обязана своей жизнью! – воскликнул Гиз. – Клянусь Богородицей, что жизнь возвращается к ней; это какое-то чудо.

– Скоро начнутся боли. Уйдемте поскорее, ваша светлость! Ее крики привлекут сюда прислугу.

– Значит, боли все-таки будут?

– Да, но без вредных последствий. Я не мог избавить ее от этого. К тому же сюда может возвратиться королева и, увидев слабое действие яда, повторит свою попытку.

Гиз вздрогнул.

Больная широко раскрыла глаза и дико осматривалась, но ее взгляд был безжизнен.

– Прочь, прочь! – торопил паж.

И действительно, не успели они скрыться за дверью, как раздался слабый стон.

IV

Час спустя двор покинул Лувр. Король со всей своей свитой отправился в Амбуаз. Верховые с факелами и лейб-гвардия в панцирях сопровождали весь поезд.

В карете короля тихо дремала Мария Стюарт, склонив свою очаровательную головку на плечо своего супруга.

С Екатериной Медичи ехали ее духовник и одна придворная дама.

Она то и дело выглядывала из окна, как бы ожидая погони, но кругом было все тихо в темной ночи; быть может, ее посол опоздал или Бурбоны не были приготовлены к внезапному выступлению.