В борьбе за трон

Сэррей чувствовал себя смертельно усталым и как бы парализованным. Петля, которую набросили на его шею, была снята, но она тогда так сильно сжала ему горло, что он мгновенно лишился чувств; зато теперь тяжелые цепи гнули его тело к земле. Бессильная злоба бушевала в груди юноши. Он чувствовал себя отданным во власть грубой силы мстительного негодяя, смертельно оскорбленного им, и не мог сомневаться, что его здесь умертвят, уморят голодом или заставят сгнить в заключении, так как в случае его освобождения они могли опасаться возмездия за свое насилие над ним. Правда, у Сэррея оставалась одна надежда, что Мария Сейтон будет ходатайствовать за него. Но знала ли она о случившемся? Если она знала, как же она могла допустить это и предать его? Если она этого не знала, кто откроет ей все? Нельзя думать, чтобы преступники решились открыть свою тайну третьему лицу, а всех остальных обитателей замка было очень легко обмануть: ведь он просил кастеляна отпустить его, и тому стоило только сказать, что он переправил его через озеро, чтобы все поверили в причину его исчезновения.

Но куда же бросили его? Это не была тюремная камера, для этого помещение было слишком велико. «Там он будет у нас сразу на месте». Эти слова наполнили Роберта ужасом, так как Дрейбир произнес их таким угрожающе-торжествующим тоном, что фантазия узника стала рисовать ему самые устрашающие картины.

Сэррей стал ощупывать стену, насколько мог достать рукой. Помещение было оштукатурено; железные кольца, к которым прикреплялись его цепи, были вделаны в стену; пол был выложен каменными плитами, и тюремщики не позаботились даже бросить для него хотя бы жалкую подстилку из соломы.

Ощупывая кругом себя, чтобы составить себе понятие о своей тюрьме, Роберт вдруг услышал приближающиеся шаги, увидел проблески света через железную решетку двери, а затем ясно различил, как захлопнулась тяжелая дверь и Дрейбир произнес:

– Когда эта дверь закрыта, ничего не слышно.

Трепет страха охватил Сэррея, так как полоски света показались на стенах и на столах, и то, что он увидел, не оставило в нем никакого сомнения, что он находился в застенке замка.

Дверь открылась, и вошла Мария Лотарингская в сопровождении кастеляна, духовника и двух служителей. Королева-мать была закутана в темный плащ, ее лицо было бледно, она вошла в помещение с легкой дрожью, словно ее лихорадило, но ее взор был мрачен и не предвещал ничего хорошего.

– Здесь холодно, – сказала она, – делайте скорей свое дело, Дрейбир! Где узник?

Дрейбир выступил вперед с факелом и показал ей закованного в цепи Сэррея.

– Ваше величество, – воскликнул Роберт, вставая, – вы пришли посмотреть на жертву самого низкого предательства? Но ваш ли приказ так позорно оскорбил права гостеприимства?

– Молчите! – холодно ответила Мария, садясь в кресло, подставленное ей священником. – Лишь ваше бесстыдство привело вас сюда, и я советую вам избрать другой тон и в обращении ко мне, если вы не хотите, чтобы вас принудили к этому. С королевой говорят на коленях!

– Делайте все что вам угодно и в чем вам, конечно, придется дать ответ перед Богом, – произнес Сэррей, – но я не склонюсь перед вами.

Насмешливая улыбка показалась на губах королевы.

– Вы видите, ваше преподобие, – сказала она священнику, – необходимо прибегнуть к крайним мерам. Роберт Говард, – обратилась она после этих слов к узнику, – вы прибыли в этот замок в качестве шпиона регента и проникли в наш план перехитрить графа Аррана. Ваша наблюдательность была вашей гибелью. Вы сами видите, что нам необходимо сделать вас безвредным. Вы умрете, но прежде я хочу узнать, какие цели преследует регент, обложив своими войсками окрестности этого замка. Ваше выступление было столь смело, что вы, без сомнения, должны иметь поддержку поблизости. Скажите откровенно все, что вы знаете! Это – единственное средство настроить нас милостивее по отношению к вам.

Роберт ничего не ответил и упрямо смотрел вниз.

– Не заставляйте нас долго ждать, – продолжала королева, – у нас есть средства заставить вас говорить, и, только снисходя к вашей юности, мы настолько милостивы, что не прибегаем к пытке при допросе.

У Роберта вся кровь прилила к сердцу; он чувствовал, что оно готово разорваться. Его страшила эта холодная, презрительная жестокость со стороны женщины, которую он пощадил, которую он час тому назад мог погубить. Вся его гордость возмущалась при мысли молить о пощаде; к тому же он чувствовал, что и эта мольба была бы напрасна. Но в это время одна мысль внезапно озарила его мозг; сама королева привела его к этому, указав путь к спасению.

– Ваше величество, – сказал он, – я не боюсь ваших угроз, так как не считаю вас способной совершить столь бесславный поступок; а ведь я никогда не сделал вам ничего дурного, и потому, думаю, вы не можете ненавидеть меня настолько, чтобы вызвать месть регента только из-за удовольствия помучить меня. Нет, угрозы недостойны вас!..

Мария Лотарингская встала и подала Дрейбиру знак, заставивший Роберта содрогнуться.

– Достань плеть! – приказал кастелян одному из слуг.