В чертогах Подкаменной Тунгуски

Мы остановились, с интересом рассматривая места отдыха лосей. Почуяв приближение людей, они ушли перед самым нашим приходом — отдельные прижатые травинки еще медленно выпрямлялись. Мы потревожили мирный отдых животных на роскошных лугах в таежной глуши, куда редко заглядывают даже охотники.

Для пополнения продовольственных запасов экспедиция имела лицензию на отстрел одного лося. Поэтому все участники предвкушали встречу с лесным великаном.

Пока мы рассматривали свежие лежанки лосей, Андрей достал леску с блесной, подошел к берегу и по-эвенкийски, без удилища, стал рыбачить.

После первой же закидки он крикнул:

— Есть! Таймень, наверно!

Андрей быстро вытащил крупную извивающуюся рыбину на берег. Это была большая щука. Флоренский, Вронский и я приготовили спиннинги. Мы все устроились вокруг одной ямы под перекатом. Яма была небольшая, но глубокая.

Это была удивительная рыбалка. Никогда еще я не видел, чтобы рыбаки громко хохотали при ловле. При каждом забросе блесны на крючке билась солидная щука.

За десять минут мы добыли в яме двадцать четыре рыбины весом по пять-шесть килограммов каждая.

Внезапно рыба перестала брать блесну. Все пришли к заключению, что в яме ее больше нет — выловили всю. Мы уселись на берегу передохнуть и покурить. Было удивительно, что так много щук скопилось в одном месте под порогом. Борис Иванович Вронский, ощупывая мясистые туловища речных хищниц, говорил:

— Попробуй, расскажи кому-нибудь из московских рыболовов про такую рыбалку — не поверят!

— Да, это будет похоже на анекдот, — согласился Кирилл Павлович.

Удивлялся и таежный житель Андрей Дженкоуль:

— Много иной раз рыбы в тайге, но такое бывает редко.

Общий вес щук составлял, по-видимому, килограммов сто двадцать. Мы не могли унести на себе такую тяжесть и оставили рыбу в тайге, зарыв ее под мох у холодного ручья: под толстым слоем мха была вечная мерзлота. Договорились с Андреем, что завтра он приедет на трех оленях и заберет щук. Наша экспедиция будет надолго обеспечена рыбой.

После рыбалки мы перешли вброд по перекату через Кимчу на высокий правый берег. Исследователи хотели и здесь поискать остатки вывала леса. Путь был трудный. Небольшие сопки чередовались с болотистыми впадинами. Ноги почти до колен утопали в жидкой грязи и глубоком мху. Таежная глухомань удивляла своей безмолвностью, как будто все живое в ней замерло. Ружья на наших плечах висели бесполезным грузом.

— Почему нет дичи? — спросил я Андрея.

— Какая сейчас птица, сон алан! Глухарь линяет, копалухи и рябчики с цыплятами притаились, — ответил он.

В Сибири, на Урале да и в других районах копалухой называют глухарку, от слов копать, копаться. Глухари в поисках мелких галечек для перетирания пищи часто копаются в земле, как курицы, или просто пурхаются в земляной пыли, чтобы избавиться от насекомых, заводящихся иногда в перьях. Такие места называют пурховищами. В тайге их можно встретить часто.

— Жаль, поохотиться нельзя, — сказал я.

— Подожди осени. Сейчас только рыбу можно добывать.

Было начало июля. Пернатые выводили потомство, ягоды в тайге еще не поспели. В эту пору в тайге голодно, и рыба является основной пищей экспедиционного работника и таежника.

Я часто вспоминаю записки одного из молодых участников самодеятельной метеоритной экспедиции 1960 года, очевидно впервые попавшего в настоящую сибирскую тайгу.

По тайге идешь, как по зоопарку, писал он. Можно подойти к сидящему на дереве глухарю, сесть на пенек и выкурить цигарку. Глухарь будет сидеть. Потом не спеша приложишь ружье к плечу и выстрелишь.

Такое вряд ли видят даже эвенки, проводящие все лето в тайге!

Во-первых, сравнение тайги с зоопарком явно неудачно. Во-вторых, молодой человек, очевидно, спутал глухаря с глухаркой. Так, как описано выше, ведут себя только самки глухаря. Глухарь же долго не усидит вблизи опасности. Если рядом притаился выводок, глухарка действительно может долго сидеть на дереве и близко подпустить охотника. Но истреблять копалух, когда они с цыплятами, — это жестокое браконьерство, которое надо преследовать. Неопытный охотник, сам того не замечая, смакует запрещенный способ добычи.

Рыба в Чеко кишит кишмя, писал далее восторженный романтик. По утрам на озере то и дело раздается пыхтение. Рыба высовывает морды из воды. Здесь достаточно взять нож, нагнуться над водой, подкараулить рыбу и пришпилить ее.

Добывать ножом рыбу — это браконьерский способ ловли. Да и, кроме того, ножом можно «пришпилить» только мелочь вроде бычка-подкаменщика, но не крупную рыбу.

Эти охотничьи рассказы были помещены в газете, и многие таежники, конечно, смеялись над их наивным автором. Наша экспедиция, и даже ее бывалые участники, никогда не видела в тайге ничего подобного тому, что описано выше.

К вечеру мы вышли на берег Кимчу напротив нашего лагеря. Нужно было форсировать реку, которая была в этом месте тихой и глубокой. Как же перебраться на другой берег?

Из лагеря притащили для нашей переправы резиновую лодку, надули ее и поставили на воду. Но как теперь переправить ее к нам?