В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Сама она не имла ни малйшаго права на имущество внезапно погибшаго, ей не принадлежала даже кровать, на которой она спала, ни посуда, изъ которой она ла. Ей было хорошо извстно, что у совтника не было родственниковъ того же имени, онъ только изрдка говорилъ объ одной бдной сестр своей покойной матери, которой иногда посылалъ денежное вспомоществованіе. Возможно-ли, что-бъ эта женщина сдлалась его наслдницею? Подобная мысль ужасала пожилую даму. Неужели жена какого нибудь писаря, ничтожная блошвейка должна была захватить все громадное богатство совтника, а президентша Урахъ, привыкшая къ роскоши, комфорту, блестящимъ экипажамъ, изысканнымъ обдамъ и ливрейной прислуг, принуждена будетъ снова вызвать на свтъ Божій старую, полинялую мебель, давно поставленную на чердакъ, и помститься въ небольшой квартирк, безъ конюшни и безъ богатой обстановки, потому что она и ея об внучки не были близкими родственниками милліонера Ремера, умершаго безъ завщанія.

Мужчины, пріхавшіе на пиршество двичника, сидли у президентши далеко за полночь, и хотя никто изъ нихъ не касался этого щекотливаго вопроса, но тмъ не мене все таки слышались мимолетныя замчанія о тяжелыхъ послдствіяхъ, неизбжныхъ посл такой ужасной катастрофы, такъ какъ совтникъ вс свои документы, книги и цнные билеты хранилъ въ башн, а вс знали, что отъ пожара не уцлла ни одна бумажка. Положимъ даже, что весь наличный капиталъ безслдно пропалъ, но вдь пожилой дам оставалась еще земля, оцненная въ нсколько сотъ тысячъ; подъ крпкими, каменными сводами хранилось не мало серебра, въ конюшняхъ стояли дорогіе кони, въ дом богатая мебель и картины знаменитйшихъ мастеровъ. Всего этого было совершенно достаточно, чтобы обезпечить жизнь избалованной старушки и упрочить за нею существованіе, полное роскоши и богатства, если-бы она въ состояніи была доказать, что мщанская кровь совтника течетъ тоже и въ ея жилахъ.

Словоохотливые гости не забывали тоже говорить о внучк мельника, лежавшей теперь на верху въ Генріэттиной комнат; каждый зналъ, что все ея состояніе хранилось опекуномъ въ башн, за крпкими стнками желзнаго шкафа.

Президентша такъ предалась отчаянію и горю, что почти не обращала вниманія на эти разговоры: какое ей было дло до денегъ мельника? Между тмъ Флора, не смотря на хладнокровіе съ которымъ она относилась къ потрясающему событію, съ злобнымъ чувствомъ перечисляла вс случайности, которымъ подвергалась младшая сестра, посл потери всхъ денежныхъ документовъ.

На ея красивомъ лиц отражалась злость, когда она, въ десятомъ часу утра, спускалась съ лстницы бельэтажа. Она, всми прославляемая, всми уважаемая красавица, умъ и здравыя сужденія которой такъ высоко всегда цнились, должна была теперь унижать свое достоинство и играть жалкую роль лишней въ комнат больной.

Возл кровати, на которой лежала Кети, сидла еле живая Генріэтта, съ поджатыми подъ себя ногами и новая сестра милосердія – тетушка Діаконусъ. Впрочемъ старушка волею-неволею должна была искать убжища въ вилл, потому что въ ея уютномъ домик отъ сильнаго взрыва провалились вс трубы, на стнахъ образовались трещины, изъ оконъ выпали рамы и вс двери сорвались съ петлей. Подруга тетушки, недавно къ ней перехавшая, перебралась вмст съ кухаркою на мельницу къ Сусанн, а къ разрушенному домику были приставлены два сторожа.

Кром тетушки и Генріэтты, у изголовья больной помстился еще докторъ, такъ что для Флоры не нашлось свободнаго мста въ комнат. Да и гордой красавиц непріятно было смотрть на поведеніе старухи, которая такъ ужасно безпокоилась о безопасной ран на Кетиномъ лбу, точно это было самое важное послдствіе случившагося несчастія. Докторъ тоже озабоченно смотрлъ на больную и поминутно вставалъ, чтобы мнять компрессъ на ея лбу. У Флоры не хватало терпнія хладнокровно смотрть, какими нжностями и заботами окружали эту коренастую двушку съ крпкими нервами и здоровымъ тлосложеніемъ простаго дровоска.

Утомившись неумолкаемой болтовней и ршивъ, что сегодня ей не съ кмъ серьезно поговорить, прекрасная невста въ сильномъ раздраженіи спустилась въ нижній этажъ, надясь отдохнуть тамъ въ своей уединенной комнат.

Снявъ воздушный, тюлевый нарядъ, она облачилась въ блый кашемировый капотъ греческаго фасона и прилегла отдохнуть на красную отоманку.

Бывшій рабочій кабинетъ Флоры находился теперь въ плачевномъ состояніи: черный, рзной столъ стоялъ въ углу пустой и запыленный, почти вс книги были сняты съ полокъ и лежали въ большихъ ящикахъ, нагроможденныхъ посреди комнаты, на полу валялись черные и блые куски мрамора – осколки статуй и бюстовъ, и все это освщалось слабымъ огнемъ едва мерцавшей лампы, съ чернымъ, закоптвшимъ стекломъ.