В доме на холме. Храните тайны у всех на виду

Когда-то давным-давно доктор Розалинд Уолш и ее муж занимались сексом, который начинался спонтанно и неконтролируемо, сексом, который сам напрашивался, сексом, которым они занимались по любой из широкого ряда причин, но еще и потому, что у них на самом деле не было выбора. Теперь, с четырьмя сыновьями и двумя работами, секс стал лучше, но перестал быть таким неотвратимым. Или более предотвратимым? Во всяком случае, предшествовало ему некоторое планирование и разговор, а не срывание одежды и впечатывание в стены. Рози на этой неделе выходила на работу в больнице в ночную смену. Пенн работал дома. Они пообедали, а потом он искал информацию для своей книги, пока она была на тренировке, а потом Рози добыла ложку, перетащила кровать в центр комнаты и сняла с себя всю одежду.

Пенн сел на край кровати, все еще в очках для чтения, все еще держа в одной руке маркер, а в другой — статью о дефиците продовольствия во время Второй мировой войны.

— Последнее, чего я хочу, — это отговаривать тебя от того, что вот-вот случится, — он отложил статью, снял сперва очки, потом одежду и забрался в постель, к ней. — Но ты же понимаешь, что именно так мы изначально вляпались в это безобразие.

— Пытаясь сделать девочку?

Да-да. «На этот раз наверняка будет девочка», — именно так они и уговорили себя попробовать снова после Бена.

— Обнажаясь среди бела дня, — сказал Пенн.

— А что за безобразие? — улыбнулась она.

— Ты на этой неделе заглядывала в игровую комнату?

— Я вообще туда не заглядываю.

— Безобразие — это слишком мягко сказано. «Безобразие» передает уровень катастрофы, но не степень опасности. Будь игровая аэропортом, уровень опасности в ней был бы красным.

— Всегда, — отозвалась она, целуя сперва его рот, потом шею, потом снова рот.

— Всегда, — согласился он, невнятно из-за ее языка.

Вскоре после этого, хоть и не слишком скоро, случился Клод — так, как случаются подобные вещи, правда никто из троих в то время не был в курсе. Рози всегда думала, что для эволюции человека было бы полезным приобретением, если бы женщина научилась чувствовать, как сперматозоид проникает в яйцеклетку. Тогда была бы возможность перестать пить вино и есть суши и вкусный сыр примерно на месяц раньше, чем сообразила сделать это в действительности. Ведь такая важная часть жизни — зачатие, а проходит мимо! Кроме того, когда-то давным-давно за сексом следовала сладкая дрема в общей кучке с переплетением все еще подрагивающих ног, или глубокое, осмысленное философствование далеко за полночь, или — иногда — еще секс. Теперь же Пенн подхватил с тумбочки статью о дефиците продовольствия и дал себе семь минут на ее прочтение голышом, привалившись к изголовью, прежде чем спуститься вниз и следующие тридцать пять минут готовить ужин, а потом ехать в детский сад, чтобы забрать Ригеля и Ориона. Рози оделась, приготовилась к работе и направилась к автобусной остановке, встречать Ру и Бена. И все это время Клод тихонько трудился над своим становлением, вначале собравшись воедино, а потом еще много грядущих дней, недель и месяцев делясь, и делясь, и снова делясь.

Вот что всегда говорили Рози: «Вы, верно, католичка?» — хоть и без повышения тона в конце, как люди делают, когда на самом деле задают вопрос. Или еще, вроде как в шутку: «Ты знаешь, есть способы предотвращать такого рода вещи». И еще: «Лучше ты, чем я», — хотя этого говорить-то не стоило, и так все было очевидно. Или: «Это что, все ваши?» Все были ее. Одна мамаша после родительского собрания годом раньше отвела Рози в сторону, чтобы шепотом посоветовать не прикреплять презервативы кнопками к фанерной доске рядом с кроватью, каким бы удобным решением для хранения это ни казалось, — урок, как призналась она, кивая в сторону первоклассника в углу, слизывавшего с пальцев пасту, ей пришлось усвоить на собственном горьком опыте. Создание семьи виделось Рози процессом настолько же интимным, насколько и обычный старт самого процесса, и настолько же неуместным для обсуждения — не говоря об открытом осуждении — в случайных разговорах с шапочными знакомыми. Но именно это с ней и случалось, как правило, по нескольку раз в неделю. Именно это происходило на автобусной остановке, пока она дожидалась Ру и Бена, а половинка почти-Клода лихорадочно спешила к другой половинке.

— Не понимаю, как вы это делаете!

Хизер. Соседка. Еще один вариант того, что всегда говорили люди, маскируя критику под комплимент.

Рози рассмеялась. Фальшивым смехом.

— Ну-ну. Все ты понимаешь.

— Нет, я серьезно, — хотя ничего серьезного на самом деле не было. — Я имею в виду, как я понимаю, у Пенна нет работы. А у тебя есть.