В доме на холме. Храните тайны у всех на виду

— Мы принесли печенье, — мужчина приподнял и покрутил в руках блюдо, накрытое пластиковой пленкой, в доказательство своих слов. — Но не станем скрывать: оно с арахисовым маслом. Ах да, и еще с изюмом.

Рози подумала, что это странное сочетание. Подумала о несправедливости: даже переезда через всю страну недостаточно, чтобы сбежать от людской одержимости арахисовой аллергией. Потом мужчина добавил:

— И вино…

Она уж было подумала, что печенье еще и с вином, но тот выхватил из-за спины бутылку, точно фокусник, и за ту секунду, которая потребовалась Рози, чтобы протянуть к ней руку, снова убрал.

— Хотя, если у вас аллергия на изюм, наверное, аллергия и на вино, верно? Не то чтобы изюм — это вино, конечно. А кстати, такое вообще есть? Вино из изюма? Или, может, вы не пьете? Мы не хотим навязываться. Может, вы трезвенники. Или не едите печенье. Не то чтобы мы много пили, но хорошо ведь налить бокальчик к ужину. Если пьете. И если хорошее вино. Не то чтобы это уж очень хорошее. Намедни коллега принес его к ужину, а мы так до него и не добрались. Но и не совсем дрянное тоже. Просто, понимаете, осталось вот… — тут он умолк, что, наверное, было и к лучшему. Оба воззрились на Рози. Очевидно, была ее очередь.

— У меня нет аллергии на изюм, — сказала она.

— Какое облегчение! — одобрительно кивнул мужчина.

— Я — Рози, — добавила она, и лица пока незнакомцев засияли облегчением и радостью, потому что им и в голову не пришло представиться первыми.

— Ой, а мы — Марджинни и Фрэнк Грандерсоны! — затараторила женщина, словно тот факт, что у всех троих, оказывается, есть имена, был слишком удачным совпадением, чтобы в него было легко поверить.

— Марджори? — переспросила Рози, думая, что, должно быть, ослышалась.

— Марджинни. — Она самодовольно пожала плечами, словно это было нормальное имя и даже такое, которым можно гордиться, будто это как-то от нее зависело. (Хотя, кто знает, может, и так.) — Мой папа очень любил джин. И мою маму.

— Мы не такие уж выпивохи, — напомнил Фрэнк.

— Мы так рады наконец с вами познакомиться!

Им что, пришлось ждать?

— Взаимно, — отозвалась Рози и, когда ни у кого не нашлось, что добавить, облегченно вздохнула: — Спасибо за приветствие и угощение, — и начала было закрывать дверь.

Марджинни и Фрэнк разом подались вперед, заглядывая за спину.

— Вы одна? — спросил он. — Ужасно большая машина для одного человека.

Рози уже почувствовала себя объектом шпионажа.

— Не знаю, куда все подевались, — она не глядя махнула куда-то назад, — но у них тоже нет аллергии на изюм.

— Все? — живо переспросила Марджинни.

— Пенн, мой муж. И пятеро детей.

Они одновременно прижали руки к груди.

— Пятеро? — Фрэнк расплылся в улыбке. — Ого! Спорим, вы со Среднего Запада?

Рози ужасно не хотелось признавать, что это правда, но перенести Висконсин в другое место было не в ее силах.

— У нас самих двое, — доверительно сказала Марджинни. — Девочки. Кайенн вот-вот пойдет в восьмой класс. А Агги — в первый.

Кайенн, Агги и Марджинни? Они имена сами придумывают? Как их вообще можно запомнить?!

— А у вас? — подбодрил ее Фрэнк.

— Пятеро сыновей, — автоматически ответила Рози, потом поправила себя: — Ну, четыре с половиной.

— Вы беременны? — радостно предположила Марджинни.

— Боже упаси! — Рози попыталась затолкать часть мокрых от пота волос обратно в мокрый от пота хвост. — Ру и Бен тоже идут в восьмой класс. Орион и Ригель — в шестой. Поппи — наш младший. Идет в первый.

— Но вы сказали… — Вид у женщины был растерянный.

Рози вспыхнула и понадеялась, что это будет выглядеть так, будто ей просто жарко от возни с коробками.

— Поппи, э-э… — именно в это мгновение и ни мгновением раньше Рози осознала, что им был необходим план для подобных моментов. В Мэдисоне, к добру или к худу, все обо всем знали, так что необходимости объясняться не было. Эти люди, стоявшие сейчас на крыльце, присутствовали в ее жизни всего шесть неловких минут, и пока она не прониклась к ним особой симпатией. Рассказывать о Поппи и Клоде, обо всей сердечной боли, и растерянности, и разборках, и решениях, обо всех надеждах и метаниях было бы откровенностью вдвое большей, чем необходимо. Она предполагала, что не может представить им свою нарождающуюся на свет дочь словами: «Это Поппи. У нее есть пенис». Однако соседей явно надо было как-то ввести в курс дела. Наконец, Рози остановилась на следующем:

— Поппи раньше была мальчиком.

— Раньше была… — голос Марджинни затих.