В двух шагах от рассвета (СИ)

   Ставрас был для нее всем: живительной влагой, страстным огнем, умиротворяющим морским бризом, солнцем и луной, надеждой и радостью. Ее силой. Ее волей. Желанием, страстью. Ее болью. Ее жизнью. И смертью... а теперь его нет. И никто в мире не заставит ее отказаться от реиса, даже там, за чертой. Рано или поздно,так или иначе, но они будут вместе.

   Снова.

   Скоро.

   Когда-нибудь...

   Ева успокоено закрыла глаза и тихо вздохнула. Да, немного терпения, и у нее получится. Но только в этот раз она будет умнее и не позволит никому вмешаться. Не оставит Ирнассe ни малейшего шанса. Всего лишь чуть-чуть подождать, накопить сил,и можно будет попытаться. Нет,теперь надо действовать наверняка, чтобы даже лазейки не оставить реисе. Ни единой чертовой щелочки. Надо хорошенько все продумать и подготовиться к любой мелочи, чтобы избежать ошибок.

   – Ева!

   Колючка вздрогнула и снова очнулась: отец с болью смотрел прямо в глаза. Родной и тоже любимый. Испуганный, убитый двойным горем от известия о гибели друга и ужасающего зрелища умирающей по сoбственной воле дочери. Такой ранимый сейчас, глубоко несчастный, беззащитный перед ее жестокостью.

   – Прости, папа...

   Он дрогнувшими пальцами провел по ее щеке, стирая выступившие слезы, осторожно обнял, стараясь не повредить изувеченный бок,и снова прошептал:

   – Пожалуйста, не надо. Вернись, милая. Ты можешь... ты должна жить!

   – Прости.

   – Ева! Не поступай так со мной. Не уходи, слышишь?!

   – Его больше нет, папа, - мертво сказала она, пустыми глазами глядя на ослепительно белую стену палаты. - Ставрас погиб. Значит,и мне незачем оставаться. Пожалуйста, дай мне уйти. Я не хочу жить. Прошу тебя, не мешай. Пускай Ирнасса уйдет. Папа, пожалуйста...

   – ва!

   – Папа, прошу... умоляю! – вскрикнула Колючка и с силой ухватила смертельно бледного отца за руку. Сжала с такой силой, что он вздрогнул,и с не меньшей мукой посмотрела в ответ. - Дай мне уйти!!! Мне нужно! Если ты меня любишь, если ты правда меня любишь... прошу тебя, отец!

   – Кирилл... – предостерегающе протянула вдруг Ирнасса и кинула встревоженный взгляд на экран монитора. – Тебе пора уходить. й нельзя напрягаться. Слышишь?!! Ты можешь ускорить...

   Цетиш побледнел еще сильнее и вынужденно oтстранился.

   – ПАПА!

   – Ступай! – властно велела реиса и решительно подтолкнула одеревеневшего от крика дочери кнеши к двери. – Она ещё слаба, и лишние волнения совершенно ни к чему. Ни ей, ни тебе. Ну! Иди же! ты – спи!

   Бесцеремонно вытолкав шефа Московского Клана, Ирнасса повернулась к постели и ярко сверкнула глазами, в которых на миг проступили страшноватые красные огоньки. е воля уверенно опутала ослабленную девушку, неумолимо заставляя закрыть глаза и забыть о своем неуместном стремлении распрощаться с ненужной жизнью. Ева вздрогнула, собралась было воспротивиться, но вовремя вспомнила, что решила не тратить силы попусту, и на этот раз подчинилась: еще рано, надо выждать, подготовиться и решить эту проблему одним махом. Тогда, когда уверенная в себе упыриха совсем не ждет. Ладно, я смирюсь. На время, только на время, а потом дaже весь твой Дом не сможет меня удержать!

   Колючка слабо улыбнулась в предвкушении своего будущего триумфа и почти мгновенно провалилась в глубокий сон.

   Для нее потянулись мучительно долгие и однообразные дни. Каждое утро начиналось с посещения отвратительно бодрой Ирнассы, которая по-хозяйски заходила в палату и внимательно осматривала безучастную Охотницу. Та, казалось, потеряла не только волю к жизни, но и всякий интерес к происходящему. ва не разу не возразила, не поинтересовалась ядовито: а почему это самонадеянная красотка поленилась напялить халат при входе в отделение реанимации? И бахилы? А щеголяла по больнице на вызывающе длинных шпильках, да еще с таким видом, будто прохаживалась по подиуму?

   Она не противилась бесцеремонному осмотру, покорно давала себя бинтовать, поворачивать, как дорогую куклу. Покорно открывала рот, когда приходило время кормежки, и с легкой гримасой глотала отвратительную жидкую кашу под восторженное сюсюканье молоденькой медсестрички. Нет, девушка была неплохой и довольно милой, но очень уж разговорчивой: она умудрялась комментировать каждое свое действие и при этом безостановочно восхищаться успехами пoдопечной.

   – Вот и хорошо. Смотрите, как хорошо у нас получается кушать... давайте еще ложечку? Ну же, не надо отворачиваться... вот и молодец! теперь еще...

   Ева мысленно поморщилась, но под пристальным взглядом Ирнассы, которая стояла за спиной медсестры, как мифический цербер,и караулила каждый вздох кейранн-сан, заставила себя есть. Продолжая настойчиво закрываться от ее ищущих мыслей, Колючка равнодушно проглотила очередной кусок и устало откинулась на подушки. Кхаш! До чего же я ослабла! Даже ложку держать не могу! А отказаться – значилo заставить реису насторожиться и попытаться надавить, что было чревато раскрытием ее долго идущих планов. Нет, мне до ее переживаний фиолетово, но лишнее усердие тут только помешает. Пусть лучше думает, что я смирилась. Пускай. До поры до времени так и будет.