В глубь истории: историческая концепция К. Маркса

Однако Маркс мыслил не так, как остальные младогегельянцы, полностью разделявшие идеи Бауэра. Признав религию отчуждением самосознания, он также стал исследовать причины появления религии с точки зрения мира, природы и человека. Маркс утверждал, что бог существует, так как: природа плохо устроена, есть неразумный мир, мысль не существует. Иными словами, представления о богах не появляются тогда, когда мир и природа устроены в соответствии с разумными принципами, а самосознание соответствует рациональности. Таким образом, идеи Маркса не полностью соответствуют Бауэровским. Он не просто поместил религиозный вопрос в рамки самосознания, но развил его в контексте устроения мира и природы, чем наметил дальнейшее направление своих исследований религии и ее истоков с материалистической точки зрения.

Взаимоотношение между человеком и богом является важнейшим вопросом в политической жизни и мысли человечества. Маркс рассмотрел его отдельно в приложении к своей докторской диссертации и подверг критике Плутарха, нападавшего на эпикурейский атеизм.

Первоначально Маркс не противопоставляет человека и бога, а напротив, подчеркивает их единство. Например, в 1835 г. в работе о проблемах религии он отдельно рассматривает эту необходимость: «Наше сердце, разум, история, слово христово громко и убедительно говорят нам, что единение с ним безусловно необходимо, что мы без него не можем достигнуть своей цели, что без него мы были бы отвержены богом, что только он в состоянии был спасти нас» (1975. Т. 40. С. 591). Разумеется, это не говорит о том, что Маркс был набожным верующим, а всего лишь свидетельствует о влиянии на него традиционных религиозных этических взглядов. Присоединившись к младогегельянцам, он разделил их трактовку самосознания как человеческой сущности и полагал, что человеческая сущность возвышается над божественной: «Рядом с человеческим самосознанием не должно быть никакого божества», «человеческое самосознание – высшее божество» (1975. Т. 40. С. 154). Это отчетливо демонстрирует его политическую установку и теоретический подход, направленные против религии и феодализма.

С Древней Греции и до Средних веков ведущую роль занимала концепция, согласно которой бог возвышался над человеком. Это указывает не только на могущество церкви и положение духовенства, но и, в идеологическом плане, на наивысший божественный авторитет. Многие философы и богословы всеми силами доказывали величие господне, ничтожность человека и необходимость господства бога над ним. К примеру, Ансельм Кентерберийский заявлял: «Кто презирает себя, тот в чести у бога; кто себе не мил, тот мил богу. Будь поэтому ничтожен в твоих собственных глазах, чтобы быть великим в глазах господа; тем больше будет тебя ценить бог, чем презреннее ты будешь во мнении людей»[5]. Фома Аквинский тоже открыто излагал свой взгляд о превосходстве теологии над философией и необходимости подчинения всех наук ее положениям, так как ее несомненность «устанавливает свои основоположения в свете божественного знания, не подверженного заблуждениям»; «эта наука преимущественно говорит о вещах, превышающих возможности человеческого разума, в то время как прочие науки изучают только те вещи, кои разум приемлет»; а целью теологии «является вечное блаженство, с каковой, как со своей конечной целью, сообразуются цели всех прочих практических наук»

[6]. Таким образом, бог лишил человека истины познания, права и радостей мирской жизни.

Переломным моментом стал подъем идейной волны гуманизма в эпоху Просвещения, который ознаменовал собой переход от теоцентризма к антропоцентризму. Начиная с ранних гуманистов, таких как Пико делла Мирандола, Хуан Луис Вивес, Эразм Роттердамский и Монтень, ратовавших за человеческую свободу и достоинство, и вплоть до основывающегося на естественном праве учения французских просветителей о равенстве и братстве все делали человека центральным понятием и утверждали, что он превосходит бога. Например, Данте говорил: «Человеческое благородство, поскольку это касается множества его плодов, превосходит благородство ангела»[7]

. Петрарка открыто просил о наслаждении человеческими благами: «Я не мечтаю стать богом, стяжать бессмертие и охватить небо и землю; мне довольно людской славы, ее я жажду и, смертный сам, желаю лишь смертного»[8]. Шекспир с еще большей страстью восхвалял человека: «Что за мастерское создание – человек! Как благороден разумом! Как беспределен в своих способностях, обличьях и движениях! Как точен и чудесен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога! Краса вселенной! Венец всего живущего!»[9] Руссо «наиболее полезным и наименее продвинувшимся из всех знаний» называл «знание человека»[10]. Выдвижение его на передний план, превознесение над богом стало колоссальной исторической заслугой буржуазного гуманизма.