В глухих лесах

— У немецкой полиции были только косвенные улики против моего сына, поэтому все в армии думали, что это политическая провокация. Полиции пришлось признать его сумасшедшим… Тогда армейские власти потребовали передать его в военную тюрьму… Я не знаю, на что он способен. Может, в один прекрасный день он убедит их, что здоров, и выйдет на волю, чтобы снова убивать…

— А Томми? Вы думаете, что суд его оправдает?

Пол пожал плечами.

— Кто знает! Разве что может всплыть какая-нибудь улика, которую не смогли обнаружить раньше… не знаю…

Миллер завел машину, дал задний ход, и они выехали из зоны оцепления.

— Вы везете меня домой?

— Нет, туда, где жил ваш отец.

— Вы думаете, что Томми все еще может заехать…

— Это по пути, к тому же Томми поехал в том направлении. Возможно, вы и правы: может, где-то в тайниках его подсознания живет желание прекратить этот кошмар, поэтому он и оставляет вам тайные знаки… подсказки…

Глава 35

Он медленно открыл дверь настежь, постоял у порога, настороженно прислушиваясь.

— Ау-у-у, есть тут кто?

Стояла такая тишина, что игра воображения унесла его в прошлое, он, казалось, услышал даже свой молодой и задорный голос. Так обычно он приветствовал домашних, открывая входную дверь. Но сегодня, конечно, никого! Пусть это будет последний раз! Больше он никогда не придет сюда: нет смысла!

Он подождал еще секунду и, окончательно решив, что дом пуст, вошел. Закрывая за собою дверь, он усмехнулся, подумав, что сейчас, должно быть, смахивает на загулявшего муженька, который под утро крадется к себе в спальню. Ну и картинка! Под мышкой — букет цветов, в руках пакет и туфли.

Но он никогда ничего не делал исподтишка, никогда — тайком. Секретничать? Да! Но ведь это разные вещи! Разве мама сама не говорила ему об этом? Все, что он помнил о ней, было подернуто дымкой, так смутно и расплывчато… Но вот однажды, кажется, это было наяву… давным-давно… он не мог уснуть. Осторожно, на цыпочках, вошел в комнату и увидел ее перед зеркалом… голую… Голова закинута назад… Да, она побранила его, сказала, что нехорошо подкрадываться, нехорошо это делать тайком, но потом посадила к себе на колени, обняла и заворковала на ушко: «Но нет ничего плохого в том, что люди хранят свои маленькие секреты…»

В вечернем мраке он видит ее. Она идет к нему, она любит его… Боже! Где ж ты так выпачкался? Ты только погляди на себя! Давай-ка мы тебя приведем в Божеский вид! Она говорит так, будто не видит, что это не грязь, а…

Она, конечно же, права: нужно привести себя в Божеский вид. Он вышел на кухню, вытащил из-под рубашки плотно сложенный пластиковый чехол с сиденья и положил его вместе с туфлями на газовую плиту. Потом достал с полки несколько мятых полотенец, отгладил их в сушилке и расстелил на полу. Встав босыми ногами на импровизированный коврик, он снял всю одежду, подошел к шкафчику, где обычно хранились стиральные порошки и отбеливатель. Вдруг испугавшись, что шкафчик пуст, — давно уже в этом доме никто ничего не стирал, — он, затаив дыхание, открыл дверцу и вздохнул с облегчением: полки, как и прежде, были забиты всевозможными пузырьками, баночками и пакетами.

Включив стиральную машину, он отошел к плите и поджег от горелки кучу салфеток в красных от крови пятнах. Пока они догорали в умывальнике, скомкал чехол и затолкал его в старый таз для мытья посуды, тщательно прополоскал в теплой и пенистой воде. Снова подошел к плите, взял в руки туфли, осторожно поводил над огнем, опалив все, что могло прилипнуть к подошве…

Немного подремал на стуле, ожидая, пока постирается белье, потом добавил еще немного отбеливателя и снова включил машину.

Потом занялся цветами — они немного завяли оттого, что долго лежали в машине. Поставив их в вазу, он написал записку, которую приложит к букету…

Снова задремал… Как он устал! Как хочется спать! Он еще никогда не чувствовал себя таким разбитым…

Но сначала нужно закончить! Все должно быть чистеньким и аккуратным! Как всегда!

Ну вот и все! Теперь можно подняться к себе в спальню. В старом комоде нашел пижаму, надел и улыбнулся своему нелепому отражению в зеркале. Коротка кольчужка!

Света не выключал, лежал, уставившись в потолок, вспоминая и анализируя прошедший день. Понятно, что потерял контроль, слишком рискованно! Все хорошо, что хорошо кончается! Слава Богу!. Но больше этого допускать нельзя! Та-а-к… все постирал… это вычистил… да-а… Теперь выспаться, и завтра — как огурчик.

Потянулся, выключил ночник… Засыпая, снова вспомнил улыбающееся девичье лицо… Которая из них? А Бог ее знает…

Глава 36

На шоссе, которое вело к дому, было тихо и пустынно. В двух-трех домах горел свет. Бледно-желтые, пастельного цвета квадратики окон были хорошо видны на фоне первого багрянца наступающего вечера. В это время дети еще обычно возятся во дворе, выпрашивая у родителей последний кружок на велосипеде вокруг дома; спеша, возвращаются с электричек те, кто работает в городе… Но сегодня улицы безлюдны, как на фотографиях покинутых жителями городов в районе ядерного облучения.

Кэрол встревоженно посмотрела на Миллера.