В горах долго светает

— Сегодня нет у нас. Пиво — пожалуйста. Да зачем вам лимонад — шампанское разве хуже?

— Хуже. Знаете, в старину лимонад был царским напитком. Простой народ и даже дворяне довольствовались квасом, пивом, медом, вином, а вот лимонад подавался лишь на княжеский и царский стол.

— То-то князья перевелись, а пьяниц расплодилось — дальше некуда, — усмехнулась официантка. — Оказывается, в князьях-то лимонад надо пить.

— Ну, князья не одним лимонадом утешались, — успокоил ее Андрей. — Однако жаль, что царских напитков не держите. Хотели в дорогу запастись. И все равно спасибо вашему счастливому приюту.

— Понимаю, — вежливо улыбнулась женщина и вздохнула: — У всех начинается счастливо, а потом...

— У нас потом будет лучше.

Всю оставшуюся дорогу Андрей держал Варину руку в своей. Молча смотрел на нее, совсем притихшую в машине, на зыбкие под ветром хлеба и зеленые облака березовых рощиц в желтеющем море, благодарный этой земле и за то, что на ней выросла Варя. Когда высадили попутчицу, водитель оборотился к ним:

— По-моему, нам чего-то не хватает, а? Может, нацепим? Ленты и шарики я держу под рукой — на всякий пожарный.

— Предусмотрительный вы парень! Только на нашей свадьбе воздушных шариков не будет. А ленты мы заплетем в конские гривы.

Андрей сжал руку девушки, и она робко прильнула к его плечу. Уже за мостом его осенила неожиданная мысль:

— Варя, на сборы — полчаса. Забираю своих и тебя, такси отвезет нас на Мохоухо. Я обещал вам рыбалку — там лучшее место на нашей речке. А вернемся пешком послезавтра — двенадцать километров не расстояние.

— Но если мама не отпустит? — растерялась девушка.

— Ты же говорила — со мной отпустит.

— Ой, не знаю!

— Я сам поговорю с ней. Твое дело — собраться.

Вышедшему навстречу Ивану Андрей не дал раскрыть рта:

— Собирайтесь по-походному — двинем в глушь. Надо успеть и ночлег устроить, и уху обеспечить.

— Вот чумной! — удивился брат. — Речка-то за огородом — рыбачь, сколько душеньке угодно. В такую даль переться!

Однако, зная характер старшего брата, пошел в сени подбирать подходящую одежду. Наташа, узнав, что Андрей привез подругу и она тоже приглашена в лес, разом простила вчерашнюю обиду, звонко чмокнула брата в щеку, побежала собираться.

— Погоди, Наталья, мы сами соберем, что надо. — Андрей решил полностью реабилитироваться перед сестрой. — Вот тебе машина — разыщи своего белоголового, его мы тоже возьмем. Девушкам, правда, придется ехать на коленях, но здесь ГАИ нет. Да мать с отцом разыщи!

Андрей поправил рубашку, пригладил волосы и пошел к дому, в окнах которого по утрам струились алые зори...

В пустынных горах утренние зори бледны, лимонно-прозрачны. Лопатин встал до солнца — из штаба только что передали радиограмму, и она подтвердила догадку командира звена: после ночного марша передовой отряд «противника» остановился в неширокой глухой долине реки, укрытой скалами, штаб определил время вылета на штурмовку, но приказал ждать подтверждающего сигнала, — видимо, разведка еще не была уверена: устраивается «противник» на дневку или остановился на короткий привал. Поднятые техники проверяли машины и оружие, летчиков Лопатин собрал для постановки задачи и изучения возможных маршрутов полета к цели. Впрочем, условия, в которых действовало звено, предполагали, что окончательный боевой приказ командир может отдать лишь при выходе на цель, а маршрут даже в полете мог измениться. Сейчас каждому экипажу важно уяснить свое место в боевом порядке на маршруте и при штурмовке, порядок наблюдения за воздухом и землей, взаимодействие в бою, порядок ведения огня и последовательность атак экипажей на тот случай, если теснина не позволит звену нанести удар одновременно всеми вертолетами, а также и порядок выхода из боя. Перед каждым заданием Лопатин обязательно разрабатывал с летчиками систему общих действий. Разумеется, обстановка может что-то изменить, но, не имея такой системы заранее, на успех рассчитывать трудно.

Когда воротились с Карпухиным в свой экипаж, техник подогревал чай и консервы на бездымном огоньке синтетического брикета. За ночь камень остыл, но в сухом воздухе горной пустыни, в предощущении нового знойного дня, рассвет напоминал несвежее лицо плохо спавшего человека.

— Сейчас бы, перед полетом, в лесном ключе искупаться, и тогда — хоть в самое пекло, — размечтался Карпухин.

— Лесного нет, есть горный, — отозвался техник. — Козлы показали, опять приходили ночью. Почти из отвесной стены бьет, тропинка к нему — с ладонь шириной, а десантники все равно добрались, канистры налили. Дерзайте, товарищ лейтенант.

— После выполнения задачи, если время будет, — ответил Лопатин, опасаясь, как бы Карпухин не дерзнул. — Однако не подумал бы, что в этом камне есть вода.

— Э, товарищ капитан, — протянул прапорщик, — гора — она тело живое, у нее свои жилы. В золотые мои годы я комсомольцем-добровольцем Абакан — Тайшет строил. Всякого лиха мы там натерпелись — от комарья до морозов, а хуже всего — вода. В сплошном граните бьем туннель, а она — фонтанами из стен. Здесь, правда, посуше, да зато камень помягче саянского.