В горах Памира и Тянь-Шаня

Альпинисты дошли до устья Баландкиика. Они осмотрели все склоны и побывали на том месте, где, как утверждал Пронин, он видел снежного человека. Альпинисты и бывшие с ними ученые убедились, что от того места, где стоял Пронин, до того места на склоне, где он видел снежного человека, так далеко, что разглядеть там как следует решительно ничего нельзя.

Пронин, по его рассказу, был на галечниках, расположенных на высоте 2800 метров. Ближайшие снежники на склоне располагаются на высоте не ниже 4000—4300 метров. Это значит, разница по абсолютной высоте составляет 1200—1500 метров. Но нужно еще считать расстояние по склону: ведь он не вверх смотрел, а на склон. Значит, загадочное существо было не ближе чем в 2000—2500 метрах от Пронина. Можно ли было рассмотреть на таком расстоянии волосатость, сутулость? Вряд ли! На таком расстоянии человеческая фигура кажется точкой. Да и точку-то можно увидеть, только если она движется.

К концу августа и окрестности Сареза были тщательно проверены. Изучив весь этот район, прочесав его, просидев десятки дней на многих скрытых пастах и выбросив много приманок, мы могли твердо сказать, что никаких признаков снежного человека на Сарезе нет. Ни в узких долинах, ни на скалах, ни по берегам мы не нашли того, что искали. Не только ни малейших следов снежного человека, но и ни одного места, пищевых ресурсов которого хватило бы, чтобы хоть впроголодь прокормить его.

Зато мы могли радоваться тому, что первыми обследовали фауну бассейна Сареза, первыми видели и взяли на учет всех животных, которые здесь обитают, нашли много нового, интересного. Геоботаники составили геоботаническую карту всего обследованного района.

В последних числах августа, закончив работу, мы выстроили на берегу озера, в бухте Березовой, большой тур, вложили в него записку и отправились в нашу базовую бухту под перевалом Казанкуль. Там мы разобрали плот. Брезентовые чехлы от поплавков, набитые автокамерами, к этому времени оказались совершенно изношенными и рвались, как бумага. Мы уложили во вьюки собранные нами образцы пород, гербарий, шкурки птиц и животных, вскинули на плечи рюкзаки и пошли наверх.

На середине подъема мы остановились.

Прощай, Сарез! Мрачны, но сказочно красивы твои скалистые берега и чиста бирюза твоих глубоких вод. Гордый и недоступный, лежишь ты между могучими хребтами, и ясное памирское небо, как в зеркало, смотрится в твою глубокую синь. Как хорошо, что нам удалось побывать на твоих берегах в ночную бурю и в ясное утро. Прощай, Сарез!

К концу лета наметились безрадостные результаты. Ни пшартская, ни сарезская, ни баландкиикская партии никаких следов снежного человека не обнаружили. И все же этнографы утверждали, что рассказы, имеющие хоть какой-то оттенок правдоподобия, указывают только на Пшарт. Оставалась последняя надежда: еще раз самым внимательным образом обшарить долину Пшарта, причем осмотреть ее, когда все будет покрыто снегом, на котором любое живое существо, имеющее ноги и не имеющее крыльев, должно оставлять следы.

Перед этим я послал машину за старыми друзьями-охотниками. Приехал барсолов старик Уразали, приехал известный охотник Мамат Раханов. Пришел уже полуслепой Ульджачи, пришли молодые охотники.

— Вот какое дело, товарищи! — сказал я. — Целое лето мы ищем голуб-явана. Обыскали Сарез, Пшарт, Баландкиик, бросали приманки, подолгу сидели в засадах. Искали весной, когда был снег, затем все лето. Но ни самого голуб-явана, ни следа, ни волоска его не нашли. Почему это? Все молчали.

— Может, мы плохо искали? Может быть, не там надо было искать?

Никто не отвечал.

— Ну, дорогие друзья, выручайте! Говорите! Вы всю жизнь ходите по горам. Вы-то хоть раз видели когда-нибудь его след?

— Нет! — сказал Мамат Раханов.

— Ну ладно, вы сами не видели! А знаете ли вы такого человека, которому вы верили бы, как себе, и который видел бы голуб-явана или его след?

— Нет! — помолчав, ответили они.

— Ну так как? — спросил я. — Есть он или нет?

— Кирилл! — резко прокаркал старик Уразали. — Кирилл! Шайтан бар? (Черт есть?) Кирилл, шайтан бар! — проговорил он. — Шунда бар и шунда бар (Здесь есть и здесь есть), — и он показал на голову и на язык, а потом добавил: — Голуб-яван такой же! — И все закивали. — Скажи всем! Мы говорим: голуб-явана нет.

— Ну что ж! — сказал я. — Похоже, что так. Попробую в последний раз.

— Где? — спросил Мамат Раханов.

— На Пшарте, — сказал я.

— Кирилл, — сказал Уразали, — не ходи туда. Там сейчас нехорошо.

— Нужно! — ответил я. — А кто-нибудь из вас мне поможет? Кто сходит со мной?

Долго все молчали.

— Я пойду, пожалуй, с тобой, Кирилл, — проговорил Мамат Раханов. — Но только я не караванщик, не рабочий, я старик и я буду только охотник.

— Спасибо, Мамат, — сказал я.

Всего в рейд отправилось нас шестеро: Мамат Раханов, Тайчибек, Султан Таштамбеков, Карвон, Чоршамбе и я. До подножия перевала на Западный Пшарт мы дошли на машине.

В ней было довольно тесно: кроме нас тюки с сеном, ящики с продовольствием, мешки с дровами, три козы и овчарка Инда.