В горе и радости

Я с удивлением посмотрела на Бена. Он сконфуженно посмотрел на меня:

— Что?

— Нет, ничего, — улыбнулась я.

— В любом случае, — продолжал он, сосредоточившись на мистере Каллахане, — я не уверен, что это лучший вариант для вашей правнучки. Я могу только предположить, что вы хотите, чтобы она выросла с верой в то, что ей все по плечу, а не сидела и тосковала, чтобы встретить того, кто не умирает.

— На этот счет вы совершенно правы, — сказал мистер Каллахан. Когда он был ребенком, его, вероятно, воспитывали с верой в то, что женщины созданы для того, чтобы слушать мужчин, сидеть дома и штопать им носки. Теперь он был старик, жизнь стала другой, но ему хотелось помочь своей правнучке понять, что она не обязана сидеть дома и штопать носки, если она этого не хочет. Мне вдруг пришло в голову, что в жизни можно увидеть многое, если задержаться в ней так долго, как мистер Каллахан. Он жил в те времена, о которых я только читала.

Бен схватил ярко-голубую книгу со стойки.

— Вот то, что нужно. Такая же популярная книга, но в десять раз лучше. В ней есть любовь, но любовь вторична в развитии персонажа, а этих персонажей вы действительно полюбите. Героиня книги — девочка. Не хочу быть пророком, но запаситесь бумажными носовыми платками.

Мистер Каллахан улыбнулся и кивнул.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Вы спасли меня от разноса ее матери.

— Это действительно хорошая книга, — добавил Бен. — Я прочел ее за два дня.

— Я могу ее забрать, Элси? Или… как это работает, если библиотека закрыта?

— Просто верните в течение трех недель, мистер Каллахан. Это будет нашим секретом.

Старик улыбнулся мне и сунул книгу под пальто, как будто был преступником. Он пожал Бену руку и ушел. Когда мистер Каллахан вышел через парадную дверь, я повернулась к Бену:

— Ты читаешь романы для подростков?

— Послушай, у каждого из нас своя идиосинкразия. Не думай, что я не знаю о твоей привычке пить диетическую колу на завтрак.

— Что? Как ты узнал об этом?

— Я обратил внимание. — Он постучал пальцем по виску. — Теперь, когда ты знаешь мой страшный и самый постыдный секрет — ведь я читаю романы для девочек-подростков лет тринадцати, — я все еще тебе нравлюсь? Мы еще можем пойти пообедать или с тебя уже хватит?

— Нет, я думаю, что останусь с тобой. — Я схватила его за руку. Телефон зазвонил снова. Бен подбежал и ответил на звонок.

— Публичная библиотека Лос-Анджелеса, отделение Фэрфакс, справочная, чем я могу вам помочь? — высокомерно произнес он. — Нет, сожалею, но мы сегодня закрыты. Спасибо. До свидания.

— Бен! — воскликнула я, когда он повесил трубку. — Это было непрофессионально!

— Что ж, ты можешь понять, почему я не доверил тебе сделать это.

ИЮНЬ

— В чем дело? — спросила Ана, доедая свой блин.

— Мне… мне стало немного не по себе. Я просто не была готова. — Я взяла телефон и снова набрала номер.

— Библиотека Лос-Анджелеса, отделение Фэрфакс, справочная, чем я могу вам помочь? — Это опять была Нэнси. Нэнси полненькая и пожилая. Она не профессиональный библиотекарь. Она просто работает за стойкой. Мне не следовало говорить «просто». Не могу представить, чтобы Нэнси сказала что-то плохое о ком-либо. Она одна из тех людей, которые умеют быть искренними и дружелюбными. Лично я всегда считала, что эти качества не уживаются друг с другом.

— Привет, Нэнси. Это Элси.

Она шумно выдохнула, ее голос стал ниже.

— Элси, мне так жаль…

— Спасибо.

— Я даже представить не могу…

— Спасибо, — прервала я ее. Я знала, что, если она продолжит говорить, я снова повешу трубку. Я сожмусь в комок, и из моих глаз покатятся слезы размером с мраморные шарики. — Лайл на месте? Мне нужно поговорить с ним о моем возвращении.

— Конечно, конечно. Одну минуту, дорогая.

Лайл ответил через несколько минут, и говорил он довольно напористо. Я могла только предполагать, что это исключительно из-за того, что ему ненавистен этот разговор так же, как и мне. Кто бы захотел говорить мне о моих обязанностях в такой момент?

— Элси, послушай. Мы все понимаем. Бери столько дней, сколько тебе нужно. У тебя полно неиспользованных выходных, дней по болезни и личного времени, — сказал он, стараясь быть вежливым.