В горе и радости

Она подошла к могиле и открыла крафтовую папку. Может быть, мне тоже следовало принести крафтовую папку? Я почти ничего не приготовила. Обдумывать то, что надо сказать, было так ужасно, так болезненно, что я просто этого не сделала. Я не смогла. Я решила, что буду импровизировать. Потому что нет ничего хуже, чем лежать в постели и обдумывать, что сказать над мертвым телом твоего мужа, верно? По крайней мере, я так думала до того момента, когда увидела идеально подготовленную папку Сьюзен. Она не залила ее слезами и не порвала ее. Она не загибала от страха уголки. Папка была прямая как доска. Я могла бы держать пари, что на листах внутри текст не написан от руки, а напечатан.

— Я хочу начать со слов благодарности всем, кто пришел сюда сегодня. Я знаю, что никто не хотел бы так провести субботнее утро. — Она хмыкнула, и все остальные издали звук, похожий на короткий смешок, чтобы она могла говорить дальше. — Некоторые из вас были со мной несколько лет назад, когда мы с Беном прощались со Стивеном. Я помню, как сказала тогда, что Стивен хотел бы, чтобы мы радовались этому дню. Он бы хотел, чтобы мы улыбались. Я точно знала это, так как мы со Стивеном говорили об этом перед его смертью. Мы вместе легли в больницу, когда узнали, что лучше ему не станет, когда узнали, что конец близок. И, как я уже говорила, он сказал мне: «Пусть будет весело, Сьюзи. У меня была веселая жизнь, пусть и это будет весело». У меня не было возможности провести с Беном его последние мгновения. — Ее лицо начало морщиться, она посмотрела вниз и взяла себя в руки. — Но во многом он был похож на своего отца, и я могу сказать вам, что Бен хотел бы того же. В его жизни тоже было много веселья, и нам следовало бы постараться и найти что-то веселое в его смерти. Это жестоко и больно, но в церемонии прощания нужно постараться отыскать и радостные моменты. И я обещаю попытаться сделать этот день днем празднования памяти Бена. Я благодарю Бога за каждый день, проведенный с ним, с ними обоими. Мы можем оплакивать уход Бена, но я пытаюсь, я выбираю, я… — Она горестно рассмеялась. — Я изо всех сил стараюсь вместо этого думать о том времени, которое Бен был в моей жизни, как о подарке Господа. Это время было короче, чем мне бы хотелось, но тем не менее оно было чудесным. — На краткий миг она встретилась со мной глазами, а потом ее взгляд вернулся к тексту. — Не важно, сколько дней у нас было с ним, они были подарком. Поэтому в духе празднования его памяти я хотела бы рассказать вам историю об одном из моих любимейших моментов в жизни Бена.

Ему было восемнадцать лет. Он уезжал в колледж. Как многие из нас знают, он поступил в колледж неподалеку, всего в часе или двух часах езды от нашего дома. Но он впервые уезжал от меня, и я была в ужасе. Мой единственный сын уезжал! Все лето я проплакала, пытаясь скрыть это от него, пытаясь сделать так, чтобы он не испытывал чувства вины. Наступил день, когда его нужно было везти в колледж. Хотя нет, подождите.

Сьюзен остановилась. Она уже не читала по бумажке.

— Другой части присутствующих я скажу, что в нашем доме есть гостевая ванная комната, которой мы никогда не пользуемся. Никто никогда ею не пользуется. Это была большая семейная шутка, так как годами ничья нога не ступала в гостевую ванную. На первом этаже у нас есть ванная, которой пользуются гости, и дополнительная ванная комната наверху. Я решила, что это будет гостевая ванная, и настояла на том, что ее нужно переделать. Она должна была стать роскошной, ведь ею будут пользоваться гости. Но ни один гость ни разу в нее не зашел. Мне ни разу даже не пришлось убирать ее.

Как бы там ни было, — продолжала она, — когда мы со Стивеном привезли Бена в колледж и занесли его последние вещи в его комнату, я начала плакать прямо перед его новым соседом и его родителями. Для Бена это было ужасно, но он этого не показал. Он проводил меня до машины, обнял нас с отцом и сказал: «Мама, не волнуйся. Я приеду в следующем месяце и останусь на уик-энд, хорошо?» Я кивнула. Я знала, что если не уеду сию же секунду, то уже никогда не смогу этого сделать. Поэтому я села в машину, и мы со Стивеном уже отъезжали, когда Бен поцеловал меня на прощание и произнес: «Когда тебе станет грустно, загляни в гостевую ванную». Я попросила его объяснить, что он имеет в виду, но он улыбнулся и просто повторил свои слова. Я не стала настаивать. Но, добравшись до дома, я побежала туда. — Сьюзен рассмеялась. — Я не могла ждать ни минуты. Я включила свет и увидела, что он написал «Я люблю тебя» мылом поперек зеркала. А в самом низу приписал: «И ты сможешь сохранить это навечно, потому что этого никто никогда не увидит». Я так и поступила, и надпись до сих пор там. Не думаю, что хотя бы еще один человек видел ее.

Я посмотрела на землю как раз вовремя, чтобы увидеть, как слезы падают с моего лица на туфли.

ЯНВАРЬ