В городе детства

В отличие от времен моего отрочества люди не успевали скапливаться на принявшей современный облик остановке общественного транспорта, поскольку к ней то и дело подъезжали автобусы с яркой рекламой по бортам. Невольно обратив внимание на зеленый «пазик», остановившийся с донесшимся в кафе сквозь оконное стекло натужным скрипом тормозных колодок, я успел заметить двадцать второй номер его маршрута и тут же вспомнил забавную историю. Будучи учеником девятого класса, я участвовал в новогодней костюмированной постановке, изображая на сцене актового зала школы мушкетера перед ребятами помладше и их родителями. За окнами установилась необычно теплая для конца декабря погода, видимо, по этой причине после завершения представления мне и еще двум задействованным в спектакле одноклассникам захотелось потешить свой подростковый эпатаж, прокатившись по городу прямо в сценических костюмах. Накинув зимние куртки, мы направились к расположенной рядом со школой остановке, где весьма удачно успели заскочить в уже отходящий автобус двадцатого, как нам казалось, маршрута. Однако в дороге выяснилось, что мы по ошибке сели не на двадцатый, а на совсем недавно начавший ходить двадцать второй автобус, который делал большой круг по городу. Это внезапное открытие нас слегка смутило, поскольку изначально мы планировали краткий вояж в самом центре, но сходить жутко не хотелось, а потому было принято единогласное решение прокатиться по кольцу. И надо же было такому случиться — старенький «лиаз» сломался в отдаленном микрорайоне унылых хрущевок и домов барачного типа, где обитали рабочие чулочно-носочной фабрики и кирпичного завода, а также располагалась обнесенная высоким бетонным забором с колючей проволокой колония общего режима. По просьбе водителя мы сошли возле одной из остановок и вместе с прочими пассажирами, которым, по всей видимости, было плевать на наш экстравагантный вид, стали ожидать следующего автобуса под номером двадцать два. Произошедшее поначалу казалось лишь мелкой неприятностью, этаким безопасным дорожным приключением, пока из-за угла стоявшей вдоль дороги хрущевки не появилась компания наших сверстников, лузгающих семечки и пускающих клубы табачного дыма. Проблема заключалась в том, что местные пацаны всегда были враждебно настроены к ребятам из центральных микрорайонов, куда нередко совершали вылазки, заканчивающиеся избиениями или массовыми драками. Поэтому нам троим, облаченным в шутовские костюмы мушкетера, пирата и веселого гнома, с несмытым гримом в виде подрисованных усов, шрамов и нарумяненных щек, появляться на их территории было, мягко говоря, нежелательно. Пока стая гогочущих аборигенов медленно приближалась к остановке, я успел мысленно попрощаться с жизнью и послать тысячу проклятий самому себе и одноклассникам за нашу дурацкую затею с катанием по городу. Пират все это время пребывал в ступоре, поэтому не проронил ни слова, а веселый гном то и дело порывался куда-то побежать, но сам только нервно дергался, оставаясь на месте, поскольку было ясно, что незаметно удрать оттуда уже вряд ли удастся. Свирепая расправа казалась неизбежной, однако, когда компания пацанов приблизилась к остановке на расстояние футбольного пенальти и стали отчетливо различимы отдельные слова из их «базара», со стороны дворов раздался протяжный свист, после чего вся ватага резко развернулась, а затем быстро засеменила в обратном направлении, так нас и не заметив среди ожидающих автобус людей. Вскоре прибыл грязно-желтый «лиаз» с цифрой двадцать два над лобовым стеклом, и лишь оказавшись в его прогретом салоне, мы стали понемногу успокаиваться, весь обратный путь благодаря фортуну за свое фантастическое избавление.

Мне принесли горячий кофе с румяной булочкой на десертной тарелке, отчего я вновь вернулся в настоящее. Как выяснилось, за время моих блужданий по лабиринтам памяти, в заведении появился еще один посетитель. Грузный мужчина примерно моего возраста сидел за соседним столиком, видимо, ожидая свой заказ. Его лицо, а вернее косоватые глаза, мне показались знакомыми. С минуту я исподволь наблюдал за новым посетителем, помешивая свой кофе, а потом меня словно осенило: «Ведь это Витек Косой, только порядком раздобревший, ну и, само собой разумеется, постаревший!». С Витей Панкратовым, которого жестокосердные дети по понятным причинам прозвали Косой, я впервые встретился на дне рождения у Виталика. Мой друг пригласил его к себе на двенадцатилетие, поскольку они тогда были соседями по лестничной площадке, хотя учились в разных школах. Там мы с ним и познакомились, став впоследствии добрыми приятелями, правда обычно виделись только в Виталькином дворе.