В городе Сочи темные ночи (сборник)

— Мужчина! Угомонитесь! Она несовершеннолетняя. Вас посадят! — предупредила Чистякова.

— Я искал тебя, Вера. Ходил по улицам, всем женщинам в лица заглядывал…

— Ну и как лица? — спросила Вера.

— Так себе…

— Ну, ребята, — развела руками Чистякова. — Я нижу, тут рождается большое, светлое, советское чувство!.. Не буду мешать твоему счастью, подруга! — Чистякова встала.

— Лен, ты только далеко не уходи, — попросила Вера.

Чистякова села за соседний столик к изумленно смолчавшим отцу с ребенком.

— "Счастье, как воробей, что на ветке сидит, — продекламировала она. — Эту ветку качнет, и оно улетит…" Это я сама сочинила. Правда, здорово?

— В общем… да… — согласился мужчина.

— Сигаретой угостить? — предложила Вера Сергею.

Он покачал головой, поинтересовался:

— Так и будем сидеть?

— Можем в кино сходить, — ответила Вера.

— А откуда вы так хорошо знаете обычаи индусов? — спросила Чистякова у соседа, принципиально не глядя в сторону Веры.

А Вера понимала, что все будет так, как захочет он…

И он это понимал…

Никаких сил у Веры больше не было…

Комната в общежитии была довольно грязная. Стены с облупившейся голубоватой краской. Над столом фотография иконы "Мадонна с младенцем", раскрашенная фломастером и в рамочке. Сосед по комнате купил ее на базаре у цыган. На пыльном полу, в уголке, штук двадцать пустых бутылок из-под шампанского.

Стонущие пружины железной кровати действовали на нервы.

Вера даже не успела разобраться, что она чувствует к этому человеку. Его холодные глаза действовали на нее, как и на других женщин, завораживающе. Казалось, за ними кроется большая внутренняя сила. А на самом деле за ними не было ничего, кроме скуки.

Уверенные крепкие руки налили Вере в стакан шампанского, потом ловко раздели, и она очнулась, когда по мозгам ударил скрип пружин. Но он вскоре прекратился. И глухо застучало в мозгу: надо собираться домой, трамваи ходят редко…

— Который час? — спросила Вера.

Сергей зажег настольную лампу и сказал:

— Одиннадцать!

— Мама! — воскликнула Вера и кинулась к соседней кровати, где была брошена ее одежда. В две секунды напялила ее на себя.

— Как пожарник! — восхищенно сказал Сергей. — Тебя проводить?

— Ты что? Соседи увидят. Родители меня убьют!

— Кошмар!

Вера подошла к Сергею. Он лежал, улыбался, положив руки под голову. Светлые волосы спутались.

Вера нагнулась, поцеловала его.

— Все, — вздохнула она, — побежала я…

— Под ноги смотри, не спотыкайся.

Проходя мимо стола, Вера взяла пустую бутылку из-под шампанского и поставила в угол к остальным. На пороге комнаты обернулась, посмотрела на Сергея и спросила:

— Ты любишь меня?

— Разумеется, — ответил он.

Вера бегом спустилась по лестнице. В голове почему-то крутилась песня, которую они орали с Чистяковой в школе на переменах: "Организованной толпой коровы шли на водопой! Какой позор! Какой позор!".

Недалеко от общежития была трамвайная остановка. Трамвай собирался тронуться, но, увидев несущуюся Веру водитель открыл задние двери.

Вера жила на Левом берегу города. Ехать надо было минут тридцать.

На Правый и Левый берега город разделяла маленькая речка, протекавшая недалеко от завода. Эта же речка разделила на две враждующие половины подростков, и стоило кому-нибудь с той или иной стороны оказаться во враждебном районе, если его замечали во дворах, то избивали без лишних разговоров.

Каждый вечер в поисках острых ощущений парни с Левого берега ехали на танцплощадку Правого и — наоборот. И поэтому почти каждый вечер на обеих танцплощадках дрались…

У речного берега жили цыгане. Однажды весной речка вдруг разлилась и затопила цыганский поселок.

Цыгане сидели на крышах, а вокруг плавали их пестрые ковры.

Горожане наблюдали со злорадством. Цыган не любил никто…

Вера пришла домой. Из кухни, вытирая руки об майку, вышел, покачиваясь, Николай Семенович.

— Веруся, — сладко улыбаясь, сказал он. — Вот и я!

— Папа, — с тоской проговорила Вера. — Ты ел?

— Не хочу.

— Иди поешь! Немедленно! — Она пошла на кухню, поставила разогреваться на плиту кастрюльку.

Отец сзади нее сидел на табурете и виновато сопел.

— На! — Вера положила еду в тарелку, швырнула ее отцу на стол и отправилась в свою комнату, вынимая на ходу из ушей серьги.

Отец поплелся за ней.

— Ну не могу я так… Веруся, посиди.

— Сейчас мать придет. Иди кушай и ложись!

— Я соскучился!

— Оно и видно, — сказала Вера и пошла стелить постель.

— Помнишь, ты маленькая была. Меня в кровать заталкивала. Сама — спичка… упрешься в спину… раз-два, раз-два…

Отец засмеялся и погрозил пальцем.

— Виктор… — вдруг сказал он.

— Чего?! — не поняла Вера.

— Приезжает.

— Зачем?

— Повидаться, — гордо ответил отец.

— А Соня?

— Один… — Николай Семенович покачнулся.

— Иди ешь! — заорала Вера.

— Веруся…

Хлопнула входная дверь, пришла с работы Рита.

— Мама, Витя приезжает! — выбежала ей навстречу Вера. Рита улыбнулась, но тут перед ней возник Николай Семенович, улыбка сразу же исчезла.

— Пеки… мать… — проговорил он, — пироги!

— Он кушал? — спросила Рита.

— Его не заставишь, — сказала Вера.

Отец улыбался:

— Я звонил… Еду, говорит!

— Правда?!

— Я ей говорю, а она не верит… — Николай Семенович икнул.