В городке над Неманом

— Да что же вы медлите, мормышку опускайте, стая отойдет, — нетерпеливо сказал ему дядя Максим.

— Подожди, подожди, Максим Савельевич, сердце зашлось, перекурить надо. Садись-ка ты лучше на эту лунку.

— Э, нет, как ни хороша твоя добыча, я ставками займусь.

— Папа, а мне можно из твоей попробовать?

— Ну что ж, садись. Бери мою удочку, а я разомнусь, похожу, Максиму Савельевичу помогу.

Мальчик живо пересел к счастливой лунке. К нему перебрался и Ивашка. Похаживая вокруг лунки, он каркал вполголоса, будто говорил: «Давай, Димка, давай! Да больших таскать не надо, я их сам боюсь. Мне бы помельче».

Сторожок на Димкиной удочке качнулся раз, другой. Он подсек и потянул к себе леску с упиравшейся на конце рыбой. Плотвица. Он спрятал ее в ящик, чем разочаровал Ивашку. Надел свежего мотыля и снова опустил мормышку в лунку. Еще плотвичка, но маленькая. Эта и досталась вороненку.

Затем клев прекратился. Димка несколько минут безуспешно подергивал удочкой, то опуская мормышку к самому дну, то приподнимая ее вверх так, как учил вчера вечером отец.

Поклевок не было. Уже мороз начал сковывать пальцы.

А рукавицы остались у первой лунки. Димка положил удочку на лед, посмотрел на кивок — нет поклевок, и пошел за рукавицами. Надел их, похлопал руками по бедрам, чтобы быстрее согрелись, и вдруг увидел, как оставленная удочка встала торчком и исчезла в лунке. Сгоряча Димка сдернул рукавицу, сунул руку в воду, но… только рукав замочил.

— Папа, удочка!.. — закричал он в отчаянии.

Подбежали взрослые.

— Вот только за рукавицами сходил, а она — бульк… — растерянно объяснил им Димка.

Антон Валентинович улыбнулся, сказал успокаивающе:

— Не горюй, сынок, не у тебя первого, не у тебя последнего рыба снасть утаскивает. Осмотрительнее будешь. Захочешь в другой раз от лунки отойти, вон пешня под боком. Прижми удочку, и потери не будет… Ну что ж, Максим Савельевич, — обернулся он к другу, — ставки расставлены, на жаренку наловить успели. Давай перекусим. Что-то у меня на свежем воздухе аппетит разыгрался.

Дядя Максим согласно кивнул. Они уселись на санки, налили из термоса горячего чаю в железные кружки…

Но дядя Максим не успел даже поднести кружку ко рту — вскочил и рысцой побежал к ставкам, крикнув на бегу:

— Флажок упал! Багорчик несите!

Первая щука заплясала на льду.

В эту же минуту сразу на двух ставках упали флажки. Дядя Максим бросился к одному из них, а ко второму подбежал Димка. Он дернул на себя толстую леску и вдруг подался вперед от обратного рывка.

— Не торопись, Дима, — крикнул ему дядя Максим. — Сейчас помогу, у меня щуренок попался.

Эту щуку вываживали втроем. Большая попалась, не захотела лезть в лунку и ушла от рыболовов. Ушла, унося с собой в неманские глубины и крючок, и грузило. Чертыхаясь, дядя Максим привязал новый крючок, выловил в ведерке окунька и, подцепив его под верхний плавник, опустил в воду.

— Ладно уж, не переживай, Максим Савельевич, пойдем завтрак закончим, а то наши бутерброды на морозе задубеют, зубы обломаем, — добродушно успокаивал своего друга Антон Валентинович.

Они пошли к санкам, а оттуда воровски взлетел Ивашка с остатком бутерброда в клюве.

— Ну что за проказник, — беззлобно сказал дядя Максим, развязывая свой рюкзак. — Ты посмотри, Димка, ни твоего, ни батькиного бутерброда не тронул, а мой — съел. Не обижайся, Антон Валентинович, но на следующую рыбалку я твоего Ивашку не возьму. Пусть в чулане посидит.

Позавтракали без помех. Ни один флажок не упал и ни на одной из удочек, прижатых пешнями, кивок не дрогнул.

Они оглянулись, заслышав близкий шорох лыж на снегу. К рыболовам подъехали два лыжника.

След прокладывал старик. В ладно пригнанном полушубке, в большой меховой шапке, стройный и бодрый на вид, он, пошевеливая пушистыми усами, сказал сипловатым тенорком:

— Привет честной компании! Если не прогоните путешественников, рядом устроимся.

— Пожалуйста, места хватит и рыбы тоже, — допивая чай, ответил дядя Максим. — Было б умение, так и улов будет.

Второй из пришедших, высокий, смугловатый горбоносый мужчина, с черной полоской усов, в серой телогрейке и меховых брюках, снял с плеч объемистый рюкзак, развязал его и вынул два складных стульчика.

Сбросив лыжи, они уселись рядом с нашими рыболовами. Как водится, закурили. Старший расстегнул воротник полушубка, и Димка увидел такую же пышную, как усы, длинную бороду. «Ну прямо дед мороз!» А старик заметил Ивашку, который, играючи, гонялся у берега за Громом, вдруг запел тоненьким тенорком:

Ты не вейся, черный ворон,Над моею головой,Ты добычи не дождешься —Я, старик, еще живой…

Все засмеялись, а старик подмигнул Димке и снова запел:

А над паном, над Иваном,Черный ворон крячет…