В интересах всех фронтов

Мне, прежде чем приступить к боевой работе, предстояло сдать зачеты по знанию самолета, двигателя, вооружения и выполнить контрольный боевой вылет. Материальную часть ТБ-7 я хорошо изучил на заводе, поэтому зачеты не потребовали дополнительных усилий и времени. А для контрольного полета меня включили вторым штурманом в экипаж известного полярного летчика майора С. А. Асямова и не менее известного штурмана полярной авиации капитана А. П. Штепенко. До войны Штепенко летал в экипаже Героя Советского Союза М. В. Водопьянова. Пожалуй, не было такого места на Севере, от Баренцева моря до побережья Аляски, где бы не побывал экипаж Михаила Васильевича.

На сезон 1941 года их базой была определена Игарка, там они и узнали о войне. На следующий же день на своей двухмоторной летающей лодке Водопьянов, Пусэп и Штепенко вылетели в Москву и, благополучно преодолев огромное расстояние над сушей, приводнились на Химкинском водохранилище. А еще через неделю они уже были на авиационном заводе и изучали самолет ТБ-7. 10 августа 1941 года отважный экипаж бомбил Берлин.

Обо всем этом я узнал вскоре после прибытия в полк, так как любого новичка сразу же знакомили с биографиями старожилов. Надо хорошо знать, с кем ты будешь ходить вместе на боевые задания. Разумеется, и обо мне в экипаже узнали все, что интересовало.

Александра Павловича Штепенко, хотя он был и не намного старше других штурманов полка, из уважения к его опыту, в полку называли по имени и отчеству. И он, знакомясь, представлялся только так. Это был исключительно душевный человек, обладал чувством юмора, порой мог чуточку прихвастнуть, особенно если разговор касался событий, к которым он был лично причастен. При подготовке к полету Александр Павлович сказал:

— Наша цель — железнодорожный узел Полоцк. Подвешено четыре бомбы ФАБ-250 и четыре ФАБ-500. Бомбить будем оба, но вы первым. Над целью — мы одни.

«Довольно смело! — подумал я. — Не боится передо мной оконфузиться. Понятно, Штепенко — большой мастер самолетовождения, особенно радионавигации. Но когда ему удалось освоить все тонкости бомбометания? Ведь траектория полета бомбы в воздушном пространстве строится под влиянием многих факторов. Под влиянием одного фактора бомба стремится к земле, под влиянием другого — тянется за самолетом, под влиянием третьего — смещается в сторону. И все это надо учитывать». Для меня сегодня эта задача была не из легких: предстояло произвести первое свое боевое бомбометание на новом самолете, с незнакомым летчиком, ночью, в сложных условиях…

В полет мы ушли за сорок минут до наступления темноты. Обойдя Москву с востока, вышли на ИПМ и над линией фронта были уже в полной темноте. Небо закрыло сплошной облачностью. Снег после неожиданно наступивших теплых дней потемнел, на полях появились большие проталины, лес потерял свои зимние очертания, а шоссе и железных дорог совсем не было видно. Условия самолетовождения сложные — не за что глазом зацепиться.

От Старицы взяли курс на Нелидово. Для того чтобы при такой видимости не пропустить ориентир, надо было точно выйти на этот пункт. Когда впереди показалась случайная световая точка, я чуть довернул самолет, чтобы с ее помощью измерить угол сноса, создаваемый неизвестным мне ветром, и выяснил: сносит на шесть градусов влево. Ввожу поправку в курс, жду появления ориентира, но расчетное время вышло, а Нелидово не видно. Проскочили. Продолжаю полет не меняя курса. Теперь не пропустить бы железную дорогу, идущую на Невель. Выключаю свет и ложусь на стекла штурманской кабины. Вот наконец железная дорога с примыкающим к ней небольшим, но характерным озером. Как школьник, по пройденному расстоянию и времени полета, рассчитал путевую скорость. Оказалось, что мы летим с попутным ветром, поэтому и не увидели Нелидово — поздно начал смотреть. Теперь произвожу перерасчет на дальнейший отрезок маршрута, ввожу еще поправку в курс, определяю время выхода на цель и рассчитываю угол прицеливания для бомбометания.

Скоро цель. Идем под самой кромкой облаков, высота 4200 метров. Всматриваюсь в темноту. Впереди смутные очертания города, но железнодорожного узла невидно. Подходим ближе. Вот что-то похожее. Припадаю к прицелу и вижу, как цель уже проскочила перекрестие. Сбрасываю САБы светящие авиабомбы. Для них в самолете есть специальное место. Ждем вспышки, но бомба разорвалась, не долетев до цели. И все же круг свечения захватил железнодорожный узел. Мы увидели три состава. Как только вспыхнула САБ, тут же открыла огонь артиллерия, поднялось шесть лучей прожекторов.

Командую летчикам:

— Разворот! Будем делать второй заход…

— Почему не бомбили? — спокойно спросил командир.

Упреждая меня, ответил Штепенко:

— Очень плохо видна цель.

Когда вспыхнули прожекторы, я заметил, что два из них создают как бы ворота, в центре которых расположен узел, и решил воспользоваться этим своеобразным ориентиром.