В Иродовой Бездне (книга 1)

PoetryРадость, радость непрестанно!Будем радостны всегда.Луч отрады, Богом данный,Не погаснет никогда!«Да, действительно, – думал Лева, глядя на них. – Ни тюрьма, ни разлука с ближними, ни тяжелая работа не гасят радости. Кто они? – Непобедимые! Люди с чистой душой и совестью, Люди, несущие всем мир и любовь!» А они пели дальше:PoetryПо следам пойдем Христовым,

Будем льнуть к рукам Его,Чтоб под бременем суровымНе остаться без Него.Среди мужских голосов отчетливо выделялся чудный дискант Паши. Гармония звуков песни наполняла комнату и, казалось, поднималась к небесам. Склонив голову, Лева думал о. Паше: «Что за чудная христианка!» Она умеет не только шить, писать письма, готовить пищу, но и замечательно поет, играет, Все лучшее в человеке: труд, любовь и искусство – соединилось в этой душе…

– А ты, что брат, на мои сапоги смотришь? Думаешь мои? – сказал приземистый брат. – А братья в лаптях? Нам в лагере на троих одну пару дают. Вот мы по очереди носим.

– Одна пара, – сказал старик, – беря рукавицы. Как ни добро наше начальство, да нужно быть аккуратными. Скоро проверка, а ты, брат, – обратился он к Леве, – если хочешь посмотреть, как мы живем, идем с нами.

– Да, я пойду вместе с вами, – воскликнул Лева.

Поговорив с охраной и сказав, что приехал брат, они получили разрешение провести Леву в барак. Длинное, большое помещение, нары, кучи людей, то играющих в карты, то непрерывно изрыгающих мат, спорящих между собой.

– Тяжело нам среди них, как во рву львином, – сказал брат в сапогах, – но они нас не трогают.

– Нас все уважают, – заметил высокий юноша.

– А вы, брат, приходите к нам на работу, посмотрите, как мы работаем, Паша знает дорогу.

– Непременно, непременно приду, – сказал Лева, прощаясь с братьями.

Вечерело. Тайгу окутал таинственный сумрак. Временами слышался крик: «Кто идет?», и опять все тихо.

Лева мечтал провести вечер в беседе с Пашей, но она категорично заявила, что он с дороги, имеет очень утомленный вид и должен лечь спать. Как ни возражал Лева, ничто не помогало.

– А я ложусь на полу, – заявил он решительно.

– Нет, я здесь хозяйка, не возражайте, я старше вас…

Не с сестринской, а с материнской заботой она приготовила ему постель, и, еще раз поблагодарив Бога, они легли спать. Лева туг же уснул после большого пути, а Паша, засветив маленькую керосиновую лампу, еще долго писала письма. А потом, постелив старенькое пальто, она легла на полу и тихо, безмятежно уснула спокойным сном. Спала тайга. Была темная ночь. А на небе ярко горели чудные сибирские звезды. Своими лучами они были готовы указать верное направление каждому ищущему путь. Они светят и теперь.

Наутро, шагая по бездорожью, они с Пашей пришли на место работы братьев. В глухой тайге рубили деревья, корчевали пни, готовили ледяную дорогу, чтобы по ней возить зимой древесину. Сырая земля, камни, ветвистые пни.

– Вот тут-то мы и работаем, – весело сказал старик, приветствуя Леву.

– А ну-ка, дайте я с вами поработаю, – сказал Лева и взял кирку. Он хотел долбить грунт и отбрасывать лопатой, но вскоре запыхался и вспотел.

– Ого, работенка, – сказал он, вытирая пот со лба…

– Втянуться, надо – заметил высокий юноша. – Вот так.

Он взял совковую лопату и богатырскими движениями стал выкидывать землю.

– Норму перевыполняем, начальство довольно. Премируют. Вечером они прощались.

Лева подарил Паше на память почтовую открытку, на которой он нарисовал терновый венок, центр которого занимал крест, стоящий на холме. На кресте была распята буква «Я». На полях – по бокам возле креста – было написано: «Ради Христа и Евангелия», с левой стороны и с правой: «Кто Мне служит, Мне да последует». Каждый выражал свои пожелания. Среди всех этих пожеланий на всю жизнь врезалось в сердце пожелание Паши, которое она прочла из своей Библии: «Очи Господа обозревают всю землю, чтобы поддерживать тех, чье сердце вполне предано Ему».