В канун Хэллоуина

Выходить наружу совсем не хотелось, и особенно почему-то не хотелось возвращаться в Корабелло, а от мысли о необходимости проходить мимо паука становилось и вовсе не по себе. Дейв просидел почти до вечера, даже поймал себя на мысли, что не так уж и плохо провел день, а завтрак потихоньку перетек в обед. Народу становилось все больше, приближался вечер. И пришлось двинуться в обратный путь, ибо возвращаться ночью и вовсе не хотелось.

Если деревенская улочка даже в такую погоду была людна, детвора бесилась на улице и бегала по лужам, а местные то и дело мелькали у домов, то за границей деревни опять стало, мягко говоря, прискорбно. Дорога уводила от людей вверх по склону, где уже виднелись черные башни Корабелло. Тьма сгущалась очень быстро, и уже через четверть часа стало достаточно темно, чтобы различать только силуэты деревьев в темноте. Еще даже не подходя к поместью, Дейв с ужасом заметил, что чертов паук смотрит на его светящимися в темноте алыми глазами. По спине пробежала липкая и холодная волна, рассеявшись где-то в коленях, которые тут же стали ватными. Можно не сомневаться, в темноте отчетливо сверкали два глаза, будто в них горел огонь из самого ада. Медленно и пытаясь унять дыхание и пульс, который бил практически в горле, парень подходил к забору, делать было нечего: или возвращаться по ночи обратно в деревню и сидеть всю ночь в кабаке, или пройти метров двести мимо этой работы психически тронутого мастера. Вбежав в калитку и кинувшись ко входной двери, Дейв влетел в дом и, уже почти поднявшись к себе, услышал снизу практически визг — из кухни выбежала Майя.

— Сэр! Сэр! Вы не пришли на обед? Уже вечер? Где вы были? Я так волновалась! Как же обед? Как же вино? Хозяин будет мной недоволен! — кудахтала кухарка, глотая слова, практически готовая разрыдаться.

— Эм. У меня были дела в деревне. Я должен ставить вас в известность? — от такого поведения у Дейва пропал дар речи.

— Ох нет, конечно нет, я же кухарка. Но вино. Хозяин так будет недоволен, — успокаиваясь и уходя обратно, все лепетала она.

— Спасибо. Я сыт.

Поднявшись в комнату и почему-то заперев дверь, он упал в кресло у камина и, забросив туда пару поленьев, уставился в окно. Припадок кухарки его подбесил, что это вообще было? Что за реакция на его отсутствие? В письме и указаниях не было сказано, что он не может покидать поместье. Да и что за навязчивая мысль напоить его этим дурацким вином? Оно же отвратительно, когда пьешь — оно как будто высушивает горло изнутри, так что, кажется, и бутылки не хватит напиться, а потом ты валяешься в полном отрубе, да так, что тебя ничто живое не разбудит. Вино, странное вино. И именно этой гадостью с упорством маньяка его хотят поить чуть ли не круглые сутки. А глаза? Да что за металл дает такой эффект в ночи? Что за мастер вообще способен на такое? Мысли петлялись, комкались и разлетались в кромешную темноту ночи за окно. Комната постепенно стала прогреваться, и от камина пошел теплый свет, наполняя все пространство. Как бы там ни было, но вечер уже был глубокий, и голод давал о себе знать, а мысль о куске стейка все крепче селилась в голове. Нужно было спускаться на ужин.

Стол уже был накрыт, от мяса еще исходил пар, а треклятое вино было налито. Майи не было видно. Быстро справившись с мясом, парень отметил, что обычно стоящий графин с водой на столе исчез, а значит, кроме как вином, запить обильно перченое мясо было просто нечем. А это уже стало раздражать, ему просто впихивали дрянной напиток всеми способами, какие только есть. А значит, есть уж больно весомый повод. Все же раздражение победило жажду, и принципы взяли вверх, но бутылку он забрал с собой: если так нужно, чтоб он пил вино, пусть думают, что так и есть.

Весь оставшийся вечер он провел, читая у камина, изредка поглядывая то в окно на желтый растущий диск луны, висевший в ночном небе, как фонарь, то на бутылку вина на столе. Так и задремав в тепле камина.

Дейв резко проснулся от странного шороха за дверью, кто-то шел, причем создавалось впечатление, что был не один человек — судя по стукам, их было три или четыре. Парень затаил дыхание и как можно тише подкрался к двери, по которой с другой стороны скребли то очень мягким, то мелко-острым, как будто пытаясь открыть, просто толкнув. А ведь зная, что он с Майей вдвоем в доме, в прежние ночи и мысли не было закрыть дверь, не будет же кухарка ночью ломиться к нему.

За дверью было что-то очень большое и тяжелое, но очень аккуратное, это ощущалось шестым чувством. Взяв стул и стараясь не издавать даже мельчайшего звука, он подпер дверь, за которой происходила какая-то возня, дверь то и дело содрогалась под напором, но разговоров не было.