В Карэре все любят кошек

— Это невозможно, — сказал Каллас Эскроу. — Мадам Вут была верной подданной Их Величеств, когда лабораторию расформировали и многие жители Карэры остались без работы, она, к сожалению, не пережила уличных беспорядков.

В подтверждение лорд Эскроу достал из пухлой папки фотографию тела. Женщина средних лет с мягкими — даже нежными — чертами лица, полностью седыми волосами и застывшим в глазах испугом. Она была совершенно непохожа на ту, что представлялась ее именем. В настоящей Соррель Вут не было ни предприимчивости, ни жесткости.

— Значит, на ее месте самозванка, — сказала Эмили.

— Да, мы уже отправили за нею людей.

— Так помилование у меня в кармане? — она знала ответ.

— Скорее всего, будет обвинение в подельничестве.

Эмили откинулась на спинку кресла и запрокинула голову. Это означало конец карьеры, без пенсии, права на работу на территории Галстерры, права заключать брак с жителями города и окрестностей. Практически статус беженца и — к тому же — отрубленная по локоть рука.

— Можно что-то сделать? Вы знаете, что это может быть за женщина?

— Ещё нет. Но мы постараемся вытащить ее на слушание. Если аргументов и доказательств хватит для Их Величеств, то Вы проскочите, мисс Эмили. И даже сохраните все части тела в полном порядке.

Эмили не стала спрашивать, что будет, если ей не удастся убедить королей. В лучшем случае ей придётся исчезнуть. Когда твоей жизни угрожает опасность в лице королевской воли, надеяться на лучшее не приходится и даже паниковать бессмысленно. Единственное, что можно сделать — это привести свои дела в порядок и надеяться, что хотя бы в колумбарии, когда все закончится, тебя лишний раз не будут трогать. Поэтому Эмили подняла голову и посмотрела на Эскроу.

— Мне жаль, если наша совместная работа закончится на этой ноте, лорд Эскроу.

«И я каждый день сожалею о Вашей потере. Она была и моей. Я не смогла занять его место на Службе, просто потому, что никто не мог сравниться с Домиником Эскроу», — это она не смогла произнести. Не при секретарше, которая и так излишне активно клацала по клавишам машинки. Оставалось надеяться, что Короли не станут дочитывать протокол до конца.

Дальше Эскроу задавал вопросы про кошек, о воспоминаниях Эмили за те несколько недель, что ее не было. Они вместе составили версию о том, откуда мадам не-Соррель могла узнать об Эмили и причастности ее к Шпионской Службе. Через несколько часов младшие офицеры проводили Эмили в камеру и оставили там до дня суда.

***

Офицер Патрик хоть и казался непробиваемым костоломом, обладал всеми навыками, чтобы в будущем пойти вверх по карьерной лестнице. Чего бы стоило только то, что он мог с помощью одной мимической мышцы передать тайное сообщение. Когда он только зашёл в камеру Эмили в день слушания, шпионка сразу поняла, что дело дрянь. Даже спрашивать ничего не нужно было, Патрик словно перевёл на лицо огромный многостраничной отчёт о том, как за последние три дня Шпионская Служба сбилась с ног искать не-Соррель по всей Карэре, но так и не смогли найти одну-единственную женщину преклонного возраста, хотя им даже удалось установить личность самозванки. Короли топали ногами, требуя правосудием доказать непоколебимость и неприкосновенность власти, и оттягивать слушание больше не получалось. Эмили кивнула, поднялась со своей койки и повернулась к Патрику спиной, давая заковать себя в наручники. В складке рукава она почувствовала упругую капсулу. Это сильное снотворное использовали для инсценирования смерти.

— Вот и Ваша награда за заслуги перед страной, мисс Эмили.

— Благодарю, сэр.

Суд находился в стеклянном дворце на самом краю бухты. Под широким балконом раскрывалась ощетинившаяся камнями морская пасть. До изобретения адвокатов, осуждённых просто сбрасывали с балкона на камни. Если человеку везло и он попадал в приливную волну, его помиловали. Когда власть начала соотносить слушания с календарём приливов и отливов, везунчиков стало в разы меньше. Потом морскую казнь отменили.