В клетке. Вирус. Напролом

– Помнишь, ты спрашивал, есть ли какие-нибудь препараты для хаденов, которые целенаправленно усиливают боль? – сказала она.

– Помню.

– Так вот что я тебе скажу. Во-первых, я ненавижу тебя за то, что ты заселил в мой мозг эту идею и последнюю пару дней все свое свободное время я убивала на то, что шерстила рассчитанную на хаденов фармакотерапию от и до. Ты спровоцировал во мне адскую смесь обсессивно-компульсивного расстройства, профессионального любопытства и моей страсти к дурацким головоломкам.

– Э-э… прости?

Тайла подняла руку:

– Во-вторых, я не нашла ни одного конкретного лекарства или терапии, созданных для усиления боли у хаденов. Но если покопаться в научных журналах, можно найти ссылки на экспериментальные способы лечения, которые вызывали всякую разную хрень. И мне кажется, я откопала для тебя то, что ты просил.

– Рассказывай.

– Лет пятнадцать назад «Нейросел» разработал лекарство, которое они назвали «аттентекс». Его создавали не для хаденов, а для всех, и целью была помощь детям с проблемами концентрации внимания. На нехаденов оно почти не действовало, а вот среди нашей братии показало некоторый прогресс, особенно когда его сочетали со слабой электростимуляцией лобных долей мозга. Без стимуляции лекарство вообще не оказывало никакого эффекта. А с ней часть пациентов, которые согласились на испытания, тут же вставали по стойке смирно.

– Конечно, у хаденов же нейронная сеть в мозгу, ее можно использовать для передачи направленной электростимуляции, – сказал Тони, хлопнув на стол карту. – Правда, надо написать маленькую программку, но в общем – ничего сложного.

– Полагаю, есть какая-то причина того, почему я никогда раньше не слышал об этом аттентексе, – сказал я Тайле.

– Есть, – ответила она. – Побочные эффекты на стадии испытаний включали сильную тошноту, головокружение, чувствительность к свету и звуку и припадки.

– То есть внимание у тебя концентрируется, но на том, как тебе хреново, – заметил Тони.

– По сути, да, – согласилась Тайла и выложила карту; Тони выругался – игра явно складывалась не в его пользу. – Проблема «Нейросел», если верить той статье, состояла в том, что побочные эффекты усиливались при электростимуляции.

– На этом месте я навострил уши, – сказал Тони и махнул Тайле. – Ты ему про плато расскажи.

– Плато? – не понял я.

– Когда электростимуляцию применяли в совокупности с аттентексом, у людей начинались стрессовые реакции и очень медленно проходили, даже когда ее отключали, – пояснила Тайла. – Поэтому, когда ее снова включали…

– Побочные эффекты усугублялись, – закончил я. – Интересно.

– Вижу, это пригодится для твоего расследования, – заметила Тайла и повернулась к Тони. – Кто-то сейчас проиграет, но никак не хочет сдаваться.

– Мы всего второй кон играем из трех, – напомнил Тони.

– Но я-то все равно знаю, что выиграла.

– Информация об аттентексе есть в публичном доступе? – спросил я у Тайлы.

– Есть, – сказала она. – Как бы. Когда в «Нейросел» обнаружили, что аттентекс можно будет использовать для хаденов, они запросили финансирование на разработки у Национальных институтов здравоохранения, а это означало, что по Закону об исследованиях в области синдрома клетки они были обязаны выкладывать все сведения, в том числе побочные эффекты, в общегосударственную базу данных. Поэтому информация там есть. Только, чтобы найти ее, надо очень сильно постараться. База данных просто необъятная. Буквально миллионы страниц научных данных. Я нашла ту статью совершенно случайно, просто перешла откуда-то по ссылке. Возможно, я первый человек, кто прочитал ее после того, как ее загрузили в базу. А после разорения «Нейросел» почти наверняка первая.

– Они разорились из-за этого?

– Нет, – ответила Тайла. – Разработка аттентекса субсидировалась правительством, и к тому же они, наверное, взяли налоговый кредит на другие свои исследования, когда не добились результатов. Неудача с аттентексом им не навредила.

– Потому что до принятия Абрамса—Кеттеринг любая компания, которая просаживала кучу бабла на откровенное фуфло, обязательно придумывала какую-нибудь зацепку, связанную с хаденами, чтобы получать льготы, – добавил Тони. – Это был хорошо известный и всеми горячо любимый способ ухода от налогов. Именно поэтому билль и прошел в конгрессе.

Он положил на стол последнюю карту, Тайла тут же накрыла ее своей и подняла руки в победном жесте.

– Все не так, я узнавала, из-за чего они разорились, – сказала она мне. – Несколько лет назад новый директор попытался перепрофилировать компанию с фармацевтических разработок на потребительские товары вроде спортивных напитков и добавок, которые делались на основе уже существующей продукции. Дело не пошло. Акции обвалились, «Нейросел» был объявлен банкротом и распродан по частям. Директор вышел из этой ситуации с золотым парашютом в пятьдесят миллионов долларов, то есть остался в шоколаде. – Она повернулась к Тони. – Кстати, ты платишь за завтрашнее кино.

– Так нечестно! – буркнул он.

– Если «нечестно» на твоем языке означает «проиграть абсолютно заслуженно, потому что ты отстой», тогда да.