В клетке. Вирус. Напролом

Джерри рассмеялся, но тут же осекся:

– Ты шутишь?

– Джерри, пожалуйста, – сказал я. – Вали уже отсюда, к чертям собачьим.

Он с изумлением уставился на меня, потом положил на стол книгу, которую читал, и быстро пошел к двери.

Я взглянул на себя, мирно лежащего в «колыбели», и тоже направился к двери.

Мать с отцом ужинали на кухне. У прислуги был выходной. Оба повернулись ко мне, когда я вошел.

– Крис, – сказал папа.

– Что случилось с твоим шестьсот шестидесятым? – спросила мама, глядя на мой трил.

Внезапно погас свет.

– Уходите из дома, – прошептал я. – Сейчас же!

У «Зефира» был режим ночного ви́дения. Я включил его, огляделся и схватил с разделочного стола нож; потом подумал секунду и снял с крюка тяжелую чугунную сковородку. В общем, приготовился как следует.

В свою комнату я зашел одновременно с тем, кто проскользнул в нее через приоткрытую стеклянную дверь, ведущую во внутренний дворик. Гость был невысокий, коренастый; он шагал, выставив вперед пистолет, но держал его стволом вниз. Он сразу направился к моей «колыбели», окруженной созвездием огоньков, которые питались от аварийных аккумуляторов, рассчитанных на двенадцать часов работы. Этого освещения ему с лихвой хватило бы, чтобы загнать мне пулю в мозг. Он шагнул вперед, оставаясь ко мне спиной, и поднял пистолет. Выглядел он при этом вполне профессионально.

Если не учитывать того обстоятельства, что он даже не огляделся по сторонам.

Чем я немедленно и воспользовался – прыгнул на него сзади и сбоку и хрястнул сковородкой по черепу.

Он рухнул как подкошенный, успев дважды выстрелить. Первая пуля пробила дырку в моей «колыбели». Мой бок сразу обожгло болью, когда в него вонзились отколовшиеся щепки. Вторая пуля прошла по высокой дуге над «колыбелью», ударила в стеклянную дверь во внутренний двор, разбив ее вдребезги.

Мой удар сковородкой оказался недостаточно мощным. Лежащий на полу стрелок вытянул ногу и с силой пнул меня в колено. Будь я в человеческом теле, я бы тут же повалился с громкими криками. Но я просто упал, потеряв равновесие, и выронил сковородку.

Убийца встал с пола и снова поднял пистолет, и тогда я сжал нож, который все еще держал в руке, и со всей силы всадил лезвие ему в ботинок. Он взвыл, отпрыгнул в сторону и схватился за нож, чтобы выдернуть его.

Я рывком встал на ноги и толкнул его, а он, удержав равновесие, резко повернул пистолет в мою сторону и выстрелил. Я почувствовал, как пуля вошла моему трилу в левый бок и разорвала его до ноги. Тут же в поле зрения выскочил сигнал тревоги, сообщавший, что я полностью потерял контроль над левой ногой. Я и сам это понял, потому что сразу упал ничком на кафельный пол, разбив лицо «Зефира» о плитки.

Тут же перевернувшись, я увидел, что мужчина стоит возле дверного косяка, стараясь не наступать на раненую ногу, и целится в меня. Нож по-прежнему торчал из его ноги, сковородка валялась где-то за моей спиной. Никакой надежды спастись у меня не было.

– Эй, ты! – услышал я голос отца.

Убийца повернулся и в ту же секунду получил в бок заряд из дробовика.

Выстрел застал меня врасплох, но убийцу он, наверное, удивил еще больше. Он пролетел через дверной проем, крутанулся в воздухе и упал лицом вниз примерно в футе от меня, не издав ни звука.

Он был мертв.

– Крис! – закричал папа.

– Я в порядке, – откликнулся я. – И тот и другой. Один, правда, немного похуже. – Я подтянул свою бесполезную ногу и сел.

В комнату вбежала мама с фонариком в руке и направила свет прямо мне в лицо, ослепив меня. Я поднастроил глаза на нормальный режим.

– Брось мне фонарик, – попросил я.

Она бросила. Я навел фонарик на убийцу. В том месте, где раньше у него были ребра, зияла огромная дыра. Папа стрелял с очень близкого расстояния.

– Он мертвый? – спросила мама.

– Мертвый, – подтвердил я.

– Ты уверен?

– На все сто.

– Господи боже, – выдохнул папа. – Я только что убил человека.

– Да, убил, – переведя луч фонарика на него, подтвердил я. – Не пойми меня неправильно, но, думаю, ты только что закончил свою сенаторскую гонку.

Папа ничего не ответил, – наверное, шок был слишком силен.

Я перевернул мертвое тело на спину. Мой убийца оказался молодым человеком, темноволосым и темноглазым.

– Кто он? – спросил папа.

– Не знаю, – ответил я.

– С чего кому-то хотеть твоей смерти? – спросила мама.

– Я же агент ФБР, – сказал я.

– Но ты всего третий день на работе!

– Четвертый, – поправил я, чувствуя, что слегка обалдел, – все-таки день был слишком длинным. – Мам, пап, поможете мне? – сказал я. – Когда приедет полиция, надо представить все так, будто это было неудачное ограбление. То же самое говорите и Джерри.

– Он в твоей комнате, – сказал папа. – Твой трил подстрелили.

– Я пришел домой, чтобы поужинать с вами. Мы услышали шум. Я настоял на том, чтобы пойти и посмотреть, ведь я агент ФБР.

Отец с сомнением посмотрел на меня.

– Пап, да брось. Ты же самый знаменитый человек на всей планете, блин. Ты точно сможешь представить все так убедительно, что они поверят.

– Зачем ты заставляешь нас говорить неправду? – спросила мама.

Я посмотрел на мертвое тело: