В клетке. Вирус. Напролом

Но даже «Черная смерть» обычно нападала на каждую из своих жертв лишь один раз.

Моника Дэвис:

После первых нескольких дней «суперкубкового гриппа» в отделение экстренной помощи стали возвращаться те же пациенты, но уже с другими симптомами, напоминающими менингит. Сначала мы удивленно переглядывались, не веря, что такое вообще возможно. Казалось, что такого немыслимого совпадения, когда одни и те же люди, которые обращались к нам с гриппом, приходят снова, но теперь с признаками менингита, просто не может быть. Пациенты были разного пола, разного цвета кожи и социального положения, и единственное, что их объединяло, – это то, что все они сначала переболели «суперкубковым гриппом».

Мы связались с другими больницами, чтобы узнать, столкнулись ли они с подобными случаями. Оказалось, что к ним тоже возвращаются пациенты с признаками менингита. Их было гораздо меньше, чем в первый цикл. Может, один на пять человек. Но это определенно была вторая стадия чего-то. Вообще-то, спутать менингит с гриппом возможно – в начальной фазе обе болезни имеют схожие симптомы. Но чтобы один и тот же вирус проявился гриппозными признаками, отступил у большинства заболевших, а потом вернулся к некоторой их части уже в виде менингита – такого не было никогда. И очень пугало.

Бенджамин Молданадо:

Вероятно, из страха быть заподозренными в социопатии исследователи не хотят признаваться в том, насколько интересным был вирус синдрома Хаден и что за гипотезы мы выдвигали, чтобы объяснить, каким именно образом он делал то, что делал. Когда появились симптомы менингита, мы столкнулись с идеей, согласно которой вирус мог атаковать тело, получить отпор от иммунной системы в большей или меньшей степени, а потом полностью «перестроить» стратегию своего наступления, но уже с меньшим количеством зараженных.

Некоторые ранние гипотезы утверждали, что это реакция на группу крови, на какие-то специфические антитела, общую вирусную нагрузку или экологические факторы, как, например, температуру и влажность воздуха или даже беспроводные сигналы. Последний пример я привожу для подтверждения того, что гипотеза не всегда бывает хорошей или приемлемой. Мы просто искали какую-то причину, по которой вирус предположительно мутировал, и в этом стремлении фантазия порой заводила нас очень далеко. Для многих из нас это была самая увлекательная головоломка, которую мы когда-либо разгадывали, а речь здесь идет о людях, работающих с генетическим материалом и другими загадками природы каждый день. Это было занимательно – или настолько занимательно, насколько могло быть, пока ты не вспоминал, что где-то от этой напасти умирают люди и ты должен это прекратить.

Сложность заключалась в том, что все наши гипотезы не подтверждались данными. Мы не нашли ни одного очевидного экологического или физического фактора, который мог бы повлиять на те изменения вируса, что мы наблюдали. По крайней мере, за короткий отрезок времени. Это было проблемой, потому что все хотели знать, как воспрепятствовать или, по крайней мере, избежать второй стадии вирусной атаки. А мы не могли ничего ответить. Единственным способом понять, наступила вторая стадия или нет, была головная боль, затекшая шея и другие симптомы. Ты или получал ее, или нет.

Исследования Центров по контролю и профилактике заболеваний были признаны бесполезными, и мне трудно с этим спорить. В нашей команде работали лучшие генетики и вирусологи со всего мира. Мы упорно трудились, чтобы решить эту проблему. Но казалось, что решение с той же степенью упорства ускользало от нас.

Наташа Лоуренс:

Стадия менингита поразила гораздо меньше людей, чем стадия гриппа, однако уровень смертности был значительно выше. Примерно четверть всех смертей, связанных с синдромом Хаден, пришлась именно на вторую стадию. В этой фазе не просто проявлялись похожие на менингит симптомы. Вирус проникал глубоко в мозг и начинал существенным образом менять его структуру. Он буквально заставлял мозг создавать новые нейронные связи. Мы даже не представляли себе, что какой-либо вирус способен на такое.

Мы в лаборатории говорили об этом вирусе так, словно он был каким-то злым гением. Отрицательным героем из «Бондианы». Конечно, мы шутили, пытаясь добавить хоть немного легкомыслия в эту депрессивную гонку со временем. Но в каком-то смысле это была совсем не шутка. Мне кажется, почти все в ЦКП считали, что этот вирус действительно ближе всего к предумышленному злодейству, если так вообще допустимо говорить о вирусах.

Моника Дэвис: